Стараясь двигаться беззвучно, я перешагнула невысокий бортик и ступила на влажную землю. Прокралась к стене. Туман неприятно сомкнулся у меня за спиной, словно отрезая от воды. У стен тоже высились мраморные столы, правда, в основном разбитые. Из каменных трещин змеями выползали кривые ножки бледных поганок. Куча в углу оказалась нагромождением сундуков и какой-то ветоши. Желанного красноватого отблеска не видно… А здесь что?
Я шагнула к останкам мраморной плиты, помахала рукой. Клочки тумана лениво расползлись, обнажая белый камень и кучу перьев… Мёртвая птица. Кажется, беркут. В груди птицы торчало короткое обломанное древко. Похоже, беднягу подстрелил охотник. И довольно давно, тушка успела наполовину истлеть.
Косясь на беркута, я осмотрелась. Надо найти еще пару косточек! Надо…
Мертвый беркут поднял голову и посмотрел на меня. Я застыла. Больше всего мне хотелось протереть глаза или завизжать, или сделать хоть что-нибудь, но я словно окаменела. Я стояла и смотрела, как трупик беркута с пробитой грудкой поднимается и раскрывает крылья. Сквозь грязные истлевшие перья виднелись хрупкие косточки.
От проема долетел тихий шипящий звук. Словно в немом кино, я очень медленно повернула голову. У входа стоял волк. Огромный, черный, злющий. И несомненно – дохлый. Очень-очень дохлый! Сквозь драную шкуру я видела его ребра. Но это не мешало ужасной зверюге стоять в проходе, смотреть на меня и плотоядно скалиться! Низко склонив морду, он прыгнул.
Резкий порыв морского ветра ворвался в купальни горькой солью и живой влагой, разметал туман, отшвырнул волка. А потом сильная рука Шторма дернула меня, забрасывая сначала на плечо, а потом в воду, и потащила в глубину, в черное отверстие, в подводные рукава.
Я почти не помню, как мы плыли обратно. Перед глазами так и стояла оскаленная и мертвая волчья морда!
Глава 10
Я не помню, как мы плыли обратно. Не помню, как натягивала на мокрое тело платье. Не помню, как, босая, неслась к морю.
Даже как угоняла лодку, почти не помню.
И лишь краешком сознания замечала взгляды ильхов. Но никто не пытался меня остановить. Я прыгнула в лодку, схватила весло и начала грести. Я гребла и гребла, потом еще гребла, а потом выдохлась.
И только тут поняла, почему никто меня не задерживал. Рядом все это время был Шторм. Он плыл рядом с лодкой и, к моей ярости, выглядел довольно расслабленным. Заметив мой недобрый взгляд, Шторм пожал плечами.
– Перестань. Ты же понимаешь, что не сможешь сбежать.
– Еще как смогу, – уверила я. – Еще немного – и догребу до скал, а там во фьорд…
– Там течение и острые камни.
– Плевать, – твердо заявила я. – Это лучше, чем… чем…
Я запнулась. Даже говорить об этом было страшно.
– А кто-то хвалился, что не боится мертвого города, – насмешливо протянул Шторм, лежа на волне.
– Кто-то забыл предупредить, что в этом городе расхаживают дохлые звери! – завопила я. Пережитый страх требовал выхода.
– Ну прости, – без доли раскаяния отозвался ильх. – Я забыл, что в твоем удивительном Гарасконе не знают о проклятии Саленгварда. Брось, это был всего лишь волк. Совсем не страшный.
– Он был ростом с теленка и собирался меня сожрать!
– Вряд ли. Укусить разве что…
– Он был дохлый, мать твою! Да я видела его ребра! И тухлое мясо! И… я видела его сердце! Оно болталось там как… как… И вообще! Если все не так страшно, почему ты утащил меня со скоростью ветра?
– Испугался, что ты завизжишь, – спокойно ответил Шторм. – Девы это любят, знаешь ли.
Я положила весло на колени и выдохнула. Оказывается, гребля – это вот совсем не мое.
– Ты боялся, что я начну кричать? И почему же? Погоди… – Я нахмурилась, размышляя. – Звук мог привлечь других… зверей? Поэтому там надо молчать? И сколько их там? Этих… тварей?
– Ну… В окрестностях всегда было довольно много живности. Но эти не могут покинуть стены. На берегу тебе совершенно нечего бояться.
Я зажмурилась. Много живности. Очень много дохлой живности. Волки, лисы, кто там еще? Медведи? Кабаны? О Единый! А я ходила по улицам одна, заглядывала в дома! Посмеивалась над страхами необразованных дикарей, которые боятся Саленгварда!
Дура.
Схватив весло, я начла грести с удвоенной силой.
– Перестань. Ты не сможешь сбежать, Мира.
– Ага, теперь ты вспомнил мое имя? – мстительно спросила я, продолжая что есть сил грести. Руки гудели от напряжения, лицо покрыла испарина. Веревка потерялась еще в рукавах грота, и подсыхающие волосы лезли в глаза. Я сдувала их и смотрела на темнеющие скалы. Увы, приближались они возмутительно медленно.
Шторм улыбнулся.
– Я его не забывал. Мира, перестань, ты едва дышишь. Ты все равно не сможешь преодолеть скалы.
– Плевать! Лучше погибнуть там, чем оказаться в пасти дохлой зверюги!
– Тебе просто надо было остаться в воде! Так твари не чуют живую кровь. Какого пекла ты полезла на сушу?
Я не ответила, решив экономить дыхание. Последний берег отдалялся совсем не так быстро, как мне хотелось. Разбитые корабли все еще маячили поблизости.
– Мира, я все равно тебя не отпущу, – тихо сказал Шторм. В его голосе скользнуло раскаяние. – Я не могу.
– Из-за моего долга? – вскинулась я. Руки и плечи горели огнем.
Ильх положил ладони на край лодки и смотрел на меня. Не отвечая. Лодка встала на воде, словно кто-то якорь кинул. Хотя почему кто-то. Шторм – вот он мой якорь!
– Убери руки! Я все равно сбегу! – пригрозила я.
– Нет.
– Слушай, за меня дадут выкуп! Вот честное слово!
Шторм насмешливо приподнял брови. Заинтересованности в этом жесте не было ни капли.
– Целый сундук золота! Ты же преступник, ты любишь золото!
– Ты плохо меня знаешь.
– И знать не хочу!
– Ничего не получится, – все с тем же раздражающим сожалением ответил ильх.
Словно ему действительно хоть немного жаль! Врун.
– Ты останешься здесь. Тебе не стоило при всех говорить про Саленгвард, Мира. И ты не сможешь сбежать.
Я решила не отвечать и просто грести. Хочет болтаться у меня на хвосте как поплавок – пусть!
– Мира,– голос Шторма как-то изменился. Стал тягучим и густым, словно мед. И в то же время жалящим как перец… Как смертельный яд. – Мира, посмотри на меня.
– Умри.
– Мира, я не могу тебя отпустить. И не хочу сейчас применять Зов. Но ты не оставляешь мне выбора.
Опять он про этот непонятный Зов! Надоело!
– Мира.
