Он сложил в замысловатый узелок витой шнур у горла, склонился ниже.
– Бегом, лильган, – шепнул у самого уха.
– А ты?
Предвкушающая улыбка стала ответом. Похоже, сумасшедшему ильху нравилась вода во всех ее проявлениях!
И уже в таверне Наны, обогнав грозу на пару кратких мгновений и грея ладони о шершавую миску с бульоном, я поняла, что хромой Шторм просто не смог бы, подобно мне, посостязаться с ненастьем. Даже если бы захотел.
***
Тонкий силуэт девы мелькнул за деревьями и пропал.
«Успеет», – одобрительно подумал Шторм. Пухлая туча нависла над Последним Берегом, озаряя бухту вспышками молний. Дождь обрушился сплошным потоком, размывая песок под ногами и угрожая смыть ильха в бурлящие воды.
Шторм миновал качающиеся на волнах хёггкары и уже почти добрался до таверны, когда из зарослей вывалился Ирган и свалился ему под ноги. Лицо парня заливали потоки дождя и крови, так что и не понять было, куда именно его ранили.
Но об этом Шторм и не спросил.
За шиворот, как щенка, вздернул парня и рявкнул:
– Кто?
– Все…– простонал молодой ильх и рухнул, когда Шторм разжал руки.
Шторм побежал, злясь на свое тело, которое уже не могло быть таким быстрым, как раньше. Хромая, пронесся мимо прибрежных валунов, прыгнул на дрожащий мост над потоком воды, рванул через размокшую полосу сырой земли. И оказался у темного провала в скалах. Внутри что-то грохнуло, зазвенело. Шторм прижался спиной к холодным камням и на миг пожалел, что не способен их услышать. Сейчас это могло пригодиться. Втянув воздух, ильх вошел внутрь. Моргнул, меняя грозовой полумрак на тьму пещеры. Сокрушительный удар выбил каменную крошку там, где мгновение назад была голова ильха. Шторм отпрянул рывком, присел, пропуская новую атаку, ударил напавшего по ногам и услышал глухое, нечеловеческое шипение. Во тьме мелькнули оскаленный рот и русая борода.
«Флир», – понял Шторм. Вернее, уже не он. Тот, кто когда-то был Флиром.
Во тьме снова звякнуло и заворочалось. И на Шторма снова напали – на этот раз сразу со всех сторон! Он увернулся, и чужая рука зацепила лишь краешком, впечатавшись в тело того, кто ударил сзади. С леденящим душу хрустом отбрасывая его к стене, но не выбив ни одного стона или другого человеческого звука. И это полоснуло сознание Шторма сильнее, чем понимание, что бывшие друзья желают его разорвать на части. Чьи-то зубы вцепились в плечо ильха, и Шторм крутанулся, отбрасывая тяжелое тело. Ударил в голову, развернулся, и снова.
«Слишком сильны», – мелькнула в голове спокойная мысль. Эмоции смыло холодной волной его воли. Эмоции остались там, где еще звучали имена. Флир-Ясень. Виртас-Бочка. Олаф-Сизая-Борода. Хэвард-Защитник…
Последнего Шторм узнал, когда тот вцепился ему в руку, когтями разрывая и грубую ткань рубашки, и кожу. Еще один удар в ребра ильх все-таки пропустил, и его откинуло в сторону. Перекатился по стылым камням, вскочил. Вовремя! Виртас огромной медведеподобной тенью навалился сверху, молотя кулаками-кувалдами. Железные цепи болтались на запястьях, придавая ударам убийственную весомость. Еще одна тень – узкая, скользкая – возникла сбоку, добавляя свой вклад в убийство Шторма.
Он все же сумел сбить с ног Виртаса, уклонился от хлесткой атаки Флира-Ясеня. Ушел под руку Олафа, перекатился через его спину, пнул Хэварда. Нырнул под его локоть, когда над головой со свистом прошлась железная цепь. Не глядя поймал самый кончик, дернул на себя, кулаком встречая переносицу Флира. В блике молнии сверкнула серьга в ухе бывшего друга, и Шторм дернул ее, вырывая из мочки. Флир не издал ни звука. Все еще сжимая узкую серебряную рыбку, Шторм пробежал по стене, перевернулся через голову и, падая, полоснул Флира-Ясеня по горлу. В ответ раздалось бульканье. Но Шторм уже развернулся к Олафу, чиркнул скользким украшением, вспарывая плоть.
Тьму озаряли лишь вспышки молний, короткие блики света выхватывали то окровавленные лица, то руки, занесенные для смертельного удара.
Шторм кружил во тьме, уклонялся и бил, с холодной бесстрастностью отмечая, что силы тех, кого когда-то он звал друзьями, возросли. Живой Флир был ловким, как ящерица, но сейчас он напоминал неуловимый речной поток. Виртас отличался силой, а нынче крушил камни одним лишь ударом.
Сожаление и боль пробили лед отчуждения и отвлекли Шторма. Чей-то кулак швырнул его на землю. Хэвард – ильх узнал этот удар. Тот Хэвард, что когда-то приносил клятву сражаться и умирать за человека, которого сейчас пытался убить…
Новая волна смыла воспоминание. И дальше Шторм лишь бил и уворачивался, уже не думая о прошлом.
Когда в пещере вспыхнули факелы, на стылом камне лежало четыре тела. Шторм тыльной стороной ладони стер с губы кровь и посмотрел на подошедшего Эйтри. За его спиной маячил Торферд, бледный Ирган и конухм Бирон, но все они смотрели на четверых напавших. И на оборванные железные цепи, которые те просто вырвали из скалы.
На лице Янтаря застыла ледяная бесстрастность, но Шторм слишком хорошо знал беловолосого ильха.
– Все? – тихо произнес Эйтри.
Шторм отвернулся, не отвечая.
Хэвард заворочался, открыл глаза. Когда-то голубые и радостные, как весеннее небо, сейчас они пугали безжизненной и беспощадной тьмой. Олаф моргнул и тоже поднял голову. Его взгляд был зеркальным отражением глаз Хэварда.
– Виртас, брат! – с горечью воскликнул Торферд, когда Бочка тоже начал подниматься. – Борись! Ты сможешь! Вспомни Нану! Вспомни меня!
– Это бесполезно, ты разве не видишь? – сухо сказал Эйтри. – Твоего брата здесь уже нет.
– Он сможет вернуться! Он сильный! – почти взвыл Торферд. – Виртас, посмотри на…
Виртас мотнул головой, обернулся. И напал! Коряга сбил братца на пол, придавил коленом и беспомощно взглянул на Шторма.
– Как же так? Я думал, он сможет! – чуть ли не всхлипывая, простонал здоровяк.
– Он мертв, Торферд. Они все.
Виртас заворочался, словно опровергая слова Эйтри.
– Их раны затягиваются. – Бирон-Стервятник присел возле Флира. Длинный кровавый порез на его шее зарастал на глазах. – Пепел лечит их тела.
– Но не души, – хмуро бросил Эйтри. – Зря мы поверили, что хоть кто-то сумеет уцелеть. Сможет сопротивляться. Это все бесполезно.
Виртас-Бочка изловчился и сбросил удерживающего его Торферда. Медленно осмотрел застывших напротив ильхов. Олаф и Хэворд бесшумно встали рядом. Флир подполз ближе и тоже поднялся.
– Я не смогу, – беспомощно выдохнул Торферд. – Это же мой брат…
– Это драуг, дубина! – сердито выкрикнул конухм.
– Я сам, – сухо оборвал перебранку Шторм. – Возвращайся к Нане, Торферд.
Бородач еще раз взглянул на Виртаса, хлюпнул носом и ушел, бормоча под нос что-то жалобное.
