Пнул ногой, и нож улетел за борт. Я торопливо оглянулась, пытаясь найти хоть какое-нибудь оружие. Но палуба «Ярости» была совершенно чистой. Выскоблена до блеска! А на то, чтобы оторвать кусок борта, у меня явно не хватит сил.
Шторм – по привычке я все еще звала его так – снова сделал ко мне шаг. Скользкий, совершенно беззвучный.
– Не подходи!
– Разве ты меня боишься?
Вряд ли я могла внятно объяснить, какое именно чувство испытываю.
– Я знаю, на что ты способен.
– Не думаю.
– Вот именно! – выкрикнула я. Разум метался, ища пути спасения. Внизу бился Белый Ёрмун, иногда встряхивая корабль.
Скользкий шаг.
– Я сказала – не приближайся!
– Ты не можешь стоять на этой палубе вечность, лильган.
– Я не лильган! – обозлилась я. И снова быстро осмотрелась. Надо заговорить ему зубы, отвлечь… – Хватит так меня называть! У меня есть имя.
– Как скажешь, лильган, – отозвался он. В свете луны глаза ильха казались серебряными, никакой зелени. И никаких эмоций.
В умении владеть собой он мог бы потягаться с лучшими бойцами Конфедерации. И задери меня демоны, проклятый ильх мог бы победить!
Но каким-то чутьем я знала, что варвар далеко не так спокоен, как показывает. Может, об этом рычала волна, все яростнее бьющая в борт хёггкара.
– Довольно, Мира.
Слишком быстрое движение. Но я уже научилась их замечать и видеть тот миг, когда ильх срывается с места. Я не обладала его скоростью, но я начала движение на один вздох раньше. Рванула в сторону, уцепилась за натянутые тросы, провернулась в воздухе и двинула Шторма ногами в грудь. Вложила в удар вес своего тела и силу инерции – его собственной. А потом отцепилась от веревок, ударила его под колено раненой ноги, отпихнула. Шторм пролетел пару шагов и кувыркнулся прямиком за борт! Только вот в самый последний момент уцепил и меня! Его ладонь обхватила мое запястье, когда ильх тяжело повис за бортом.
С тяжелым хрипом я глянула вниз. Белый Ёрмун бился о хёггкар, ожидая подношение.
– Мира, отпусти! – крикнул Шторм. – Отпусти меня!
Что? Я непонимающе уставилась на наши руки. Это не он держался за меня. Это я держала его.
Настоящее и прошлое сплелись воедино. Я дышала раненым зверем, я ничего не понимала! Внизу была пропасть. Вокруг билась стихия. Я видела свою руку – тонкую, детскую. Такую слабую… «Не отпускай меня, Мира!» – закричал Майк.
– Мира, отпусти меня! Все хорошо. Просто отпусти!
Ни за что! Я захрипела, не чувствуя, как из глаз катятся слезы. Я не отпущу ни за что. Даже если останусь без руки. Даже если ее оторвет к демонам! Я не разожму пальцы. Я не позволю этому снова случиться…
– Мира!
Когда-то один ильх с невозможными глазами спросил, чего я больше всего боюсь. И я ему соврала. Ведь боялась я только этого. Разжать ладонь и отпустить того, кто дорог. Кто так дорог, что жизнь без него становится невыносимой.
– Посмотри на меня! – Его голос приказывал, и я сморгнула с ресниц влагу. – Дай мне вторую руку.
Я протянула, не думая. Подчиняясь новой незнакомой власти в голосе варвара. Он умел подчинять.
Рывок.
И мы оба полетели в белую бездну, раскрывшую жадную пасть у борта хёггкара.
Глава 22
Прошлое и настоящее. Снова в одной связке, в одном узле. Сложном, как на тряпице, которым Шторм бинтовал мою руку. Потом я смотрела на этот узел и думала о том, что таким вяжут корабельные снасти. Я могла бы догадаться раньше. Все-таки ушлый Брик слишком часто просил рассказывать о Ярле.
Я упала на самое дно. Белая пелена Ёрмуна обнимала со всех сторон. Но рядом был тот, кто оттолкнулся ногами и потянул меня наверх. На этот раз не морской змей, а человек с черным знаком опасности на лице. И он не отпускал мою руку, когда тащил. Когда прижимал к скользкому боку хёггкара. И когда целовал. Его язык скользнул внутрь – по распахнутым губам, по самому краю. А потом сразу жадно и порочно! Наружу и снова внутрь…С глухим стоном, с первобытным желанием, со вкусом соли. С хриплым дыханием. С горячим, возбуждающим шепотом.
Вокруг бушевал поток, но в глазах Шторма не было ни капли страха. Да и сами глаза уже мало напоминали человеческие.
– Шторм…
– Знаешь, как трудно сдерживаться, когда ты в воде, лильган? Как трудно не прикасаться к тебе? Каждый раз… Когда ты заходила в грот, мне приходилось вспоминать самые отвратительные моменты моей жизни, чтобы удержаться от прикосновения. Но это плохо помогает, когда ты рядом. И когда вокруг – вода. Каждая капля шепчет мне о тебе. Я чувствую их, стекающие по твоей коже. Ощущаю. Они ласкают тебя так, как не позволено мне. Я почти сходил с ума, лильган. Ты даже не представляешь, что я хотел с тобой сделать. Что до сих пор хочу…
Он медленно – нарочито медленно – слизал соленые капли с моей шеи. И меня затрясло от желания.
– И эти ваши проклятые колдовские поцелуи. Я думал о них. Снова и снова. О губах. О том, какой у тебя вкус.
Меня трясло от его рук и слов. От его несдержанности и возбуждения. От прикосновений.
– Я спрошу еще раз, Мира. Ты поплаваешь со мной?
Словно я могла сказать нет, когда тело пылает от желания. Когда каждая ласка обжигает и клеймит.
– Скажи. Я хочу слышать.
– Я поплаваю… с тобой.
– Еще.
– Я поплаваю с тобой, Шторм! Поплаваю, и только попробуй нас утопить!
Он усмехнулся, вжал меня в свое возбужденное тело.
Сопротивление больше не имеет смысла, как и ложь. Мы хотели друг друга с самого начала, с самого первого взгляда. Каждое наше прикосновение высекало искры, с каждым днем разжигая все более яростное пламя невыносимого притяжения. И все же ильх прав. Я тоже рада, что теперь знаю правду. Что я целую не только того, кто умеет спасать, но и того, кто отмечен знаком убийцы.
Пугает ли меня это?
Не знаю.
Сейчас я боюсь лишь одного – остановиться…
Но этого не произойдет. Не тогда, когда мы оба возбуждены до предела. Когда наплевать на все, лишь бы соединиться.
Вместо ответа я закинула руки на его шею, обвила ногами. И с наслаждением услышала то ли стон, то ли рычание. Пальцы коснулись затылка, запутались в мокрых волосах. Нас окатило водой, течение норовило утянуть на дно, но ильх держал уверенно.
«Не бойся глубины… Я удержу. Нас обоих».
Его руки на спине – сдирающие остатки платья. Я не отставала, пытаясь освободить Шторма от одежды. Оказывается – раздевать кого-то в воде ужасно сложно… Но мы справились. Разум покоился на дне моря, оставив мне лишь оголенные инстинкты, дикое желание, потребность прикасаться и чувствовать. Одежда уплыла в неизвестном направлении. Ёрмун бушевал, пытаясь расцепить сплетенные тела, и мы торопились. Целовались как одержимые. Гладили, не размыкая рук. Касались, едва не уходя на дно. Мое тело оказалось слишком чувствительным. Не тело, а оголенный провод, замыкающий от каждого прикосновения. Каждого нового удара. Даже от каждой капли, стекающей с волос ильха, когда он целовал мою шею и грудь. Моя кожа под его губами горела, и прохлада воды становилась еще одной изощренной лаской. Я вцепилась в светлые волосы, дернула, желая поторопить его. Сейчас! Дай мне все сейчас! Дай мне себя! Иначе я за себя не ручаюсь… Шторм ответил хриплым смехом и еще одним голодным, почти невыносимым поцелуем. Я оплела ногами его бедра, потерлась, и смеяться Шторм перестал. Вцепился одной рукой в узкую верёвочную лестницу на боку хёггкара, второй прижал меня к себе. Короткий вдох – один на двоих. Волна, накрывающая с головой. И соединение тел – такое чувственное, такое невыносимое. Такое нужное.
