Мои-его губы растянулись в удивленной улыбке.
– Ты не знаешь? Все знают эти имена. Великий риар Саленгварда Харгор и а-тэм его – Ёрмун.
Глава 25
– Торферд, помоги мне! – закричала Нана. – Скорее! Он еще дышит. Шторм дышит! Дайте воды!
– Старый Одлис промазал! – просипел ее брат, осторожно придерживая здоровой рукой голову своего капитана. – Не попал в сердце!
– Вряд ли такой опытный лис мог промазать, – возразил Бирон-Стервятник, с тревогой глядя на бледное до синевы лицо Шторма. Не верилось, что ильх все еще дышит. Казалось, в его теле не осталось крови, вся она была в луже под ним. – Сдается, Одлис сделал это намеренно. Пощадил Шторма вопреки приказу своего риара.
– Но зачем?
– Может, ему не понравилась правда об ильхе, которому он служит. Агмунд послал своего а-тэма убить Брика и его мать, но сделал это тайно. Знал, что за такой поступок от него могут отвернуться свои же воины. Вот Одлис и задумался, стоит ли выполнять приказы такого риара.
– Вот только его удар вряд ли можно назвать пощадой, – тихо произнесла Нана, осматривая окровавленное тело Шторма. Да, ильх все еще дышал, лезвие не задело сердце, и все же…
– Рана все равно смертельна. И морская глубина здесь уже не поможет, – поняв мысли сестры, с отчаянием прогудел Торферд. – Шторм умирает. Если…
– Если… – эхом отозвалась Нана.
Ильхи – измученные, избитые, грязные – сбились кучей вокруг лежащего на земле капитана. Его дыхание становилось все тише. Рану прижали тряпками, но это не могло спасти Шторма. Каждый понимал, что выход лишь один.
– Если мы не дадим ему пепел, – закончил Бирон.
– Шторм запретил. Он принимал его слишком часто. Он и так слишком близок к тому, чтобы стать драугом. Даже щепоть может отобрать его душу.
– Без пепла он не протянет и получаса. Старый Одлис знал про порошок, может, он подарил Шторму время на исцеление.
– Но он не знал, что каждый, кто принимает много пепла, становится драугом, – хмуро сказала Нана. – Каждый, кто не сумеет вовремя остановиться. Шторм запретил давать ему порошок. Так и сказал: даже если я буду подыхать, не вздумай влить в мою глотку эту проклятую дрянь, Нана!
– И что же ты собираешься делать?
– Именно это, – вздохнула великанша. – Влить пепел в горло Шторма и молить Перворожденных, чтобы он не стал драугом. Иначе у Последнего Берега не будет ни малейшего шанса! Став бездушным чудовищем, Шторм сам нас всех перебьёт, а мы не сможем его остановить!
– Он и так нас всех перебьет, когда очнется и узнает, что мы нарушили его приказ, – уныло предрек Торферд, глядя, как сестра достает резную коробочку, смешивает порошок с водой и открывает бледные губы Шторма.
Мутная струйка стекла на его язык, грудь ильха резко приподнялась, шумный вдох вырвался из губ. Выдох задерживался. И все затаили дыхание, молясь про себя Перворожденным.
А потом Шторм закашлял и открыл глаза. Окружившая его толпа резко отпрянула, с испугом всматриваясь в глаза Ярла. Но они все еще были серо-зелеными, хотя и очень злыми.
– Не драуг вроде, – прошептал Торферд, и остальные подпрыгнули.
– Так драугом-то не сразу становятся, – таким же громким шепотом откликнулся старик Дюккаль. Кошка высунулась из бороды Вегарда и рывками втягивала запах пепла и крови. – Может и пара дней пройти, прежде чем человек устанет сопротивляться проклятию! Вот тогда-то глаза и потемнеют, а душа погибнет! Застрянет между зримым и незримым, не здесь и не там! Эй, Шторм, это все еще ты?
Шторм приподнялся на локте, обвел взглядом испуганные лица друзей, глянул на свою грудь, где рана уже стягивалась неровной коркой.
– Где Мира? И Брик? Сколько погибших?
Попытался встать, но Нана его удержала.
– Да постой ты! Нельзя же вот так сразу… Дай шкуре срастись… – Она виновато пошамкала губами. – И прости меня. Выхода не было.
– Не вини себя, Нана. – Шторм мягко коснулся ее руки. – Я понимаю. Сколько ты мне дала?
– Самую малость! – Взволнованная Нана даже не стала возражать, когда Шторм все-таки поднялся. – Всего несколько щепотей, чтобы рана заросла, а кровь остановилась! Этого мало для полного исцеления, и ты все еще слаб. Но теперь тебе поможет глубина и…
– Нет времени, – отмахнулся Шторм. Острый взгляд скользнул по людям, подмечая их потрепанный вид. Посмотрел на солнце, прищурился. – Сколько я тут валялся?
– Недолго.
– Значит, Мира все-таки повела Агмунда в Саленгвард. Кто ушел с ними?
– Эйтри с Ирганом, безмолвные сестры Эйса и Адела. И еще Брик.
Шторм мрачно кивнул.
– Мне нужен мой меч. Принесите.
Молодой светловолосый ильх с рыбкой на лице протянул клинок.
– Вот он. Я принес, повелитель.
Шторм не стал поправлять, лишь кивнул.
– Но ты не можешь идти за ними, – встревожилась Нана. – Ты еще слаб, Ярл! Рана едва затянулась, повернешься неловко – и снова откроется! А ты хочешь размахивать мечом против толпы воинов?
Шторм ответил коротким взглядом, и женщина осеклась. Помрачнела.
– Нана, Бирон, пройдите по берегу, найдите всех, кому еще можно помочь. Перевяжите их раны. Пепел… только в случае неизбежности. Сколько хёггкаров подожгли?
– Все, – сказал Бирон.
Ответил сухо, но в глазах конухма-отступника застыла боль. Этот берег был его домом почти всю жизнь.
Шторм молча сжал оплетку своего меча.
– Торферд, собери тех, кто еще может сражаться. А после веди их в Саленгвард.
Великан тихо охнул.
– А как же проклятие, Ярл?
– Даже оно меркнет перед человеческой злобой и жестокостью, Торферд. Если Агмунд вернется, он никого не пощадит.
– Но…
– Пришлая девчонка не побоялась, повела врагов за собой, от нас повела! А ты что же – струсишь, братец? – прищурилась Нана, уперев руки в бока.
И Торферд сник, отчаянно мотнул головой.
– Я все сделаю… Все сделаю!
Шторм кивнул, обвел еще одним взглядом притихших ильхов. У каждого из них была своя история, приведшая сначала в море – с камнем у ног, а потом на борт его хёггкара. Каждый стал преданным соратником и верным другом. Они сражались вместе под черным знаменем «Ярости Моря», вместе делили штиль и бури. А после – жизнь на Последнем Берегу.
– Пусть хранят тебя глубокие воды, буйные ветра и духи предков, мой повелитель, – сказала Нана.
– Последний Берег берет все и ничего не отдает, – сказал Бирон-Стервятник.
– Милости Перворожденных всем вам, – ответил Шторм.
