– Кошек?
– Эти зверюги не знают, что у миров есть границы.
Я рассмеялась, нежась в его руках и все еще не совсем поверив в его возвращение.
– Неужели твои друзья в кои-то веки проявили деликатность и решили нам не мешать?
– Скорее боятся, что ты надерешь им зад. Ты теперь можешь, повелительница мертвых.
– Ты тоже, драуг.
– В пекло. Надрать им зад я мог и раньше.
Я тихо рассмеялась, блаженно покачиваясь в теплой воде. Губы распухли от греховных поцелуев, тело плавилось в сытой неге. А душа пела от чувств.
Решив не нервировать наблюдателей, Шторм утащил меня под мшистый бок скалы, в крохотную пещеру с теплыми камнями. Мы лежали на них, сплетая пальцы и не в силах друг от друга оторваться. Долго и чувственно Шторм изучал черные линии на моем теле – мои новые знаки отличия.
– Давай навсегда останемся под этой скалой?
– Звучит как предложение жить долго и счастливо.
– Плевать, сколько. Главное, с тобой. Я люблю тебя, Мира.
– Любишь?
Я перевернулась, чтобы посмотреть ему в глаза. Он насмешливо улыбнулся. Боги, как же я скучала по этой улыбке!
– Ты огрела меня веслом. У меня не было ни единого шанса.
Я оплела руками его шею. В волосах ильха болтались запутавшиеся водоросли и ракушки.
– Шторм? – вытащила травинку, провела нежно по черному знаку, перечеркнувшему его лицо, удивляясь, что когда-то – сто веков назад – он казался мне пугающим.
Я хотела сказать, что тоже люблю его. Что я поняла это, когда почти потеряла. Что эта любовь сводит с ума и кажется настолько огромной, что не помещается внутри.
Хотела сказать, но не находила слов. О Милостивые Перворождённые, оказывается, я совсем не умею говорить о чувствах!
Шторм улыбнулся мягко, нежно погладил мне спину. И шепнул на ухо:
– Я знаю, кьяли.
Конечно, он знал. После всего, что мы сделали, слова уже были совсем не нужны.
– Значит, больше не будешь от меня убегать, Мира?
Я посмотрела на свод пещеры, мягко мерцающий в наступающих сумерках. Город отсюда не виден, но я его чувствовала. Его камни, его дыхание, его силу. Теперь я всегда его чувствовала.
Улыбнулась.
– Пожалуй, немного задержусь. В Саленгварде полно дел, знаешь ли.
И решилась на вопрос, который порой задавала себе.
– Шторм, как думаешь… Я случайно оказалась на фьордах? Или… или все предначертано?
Он лишь пожал плечами, загадочно улыбаясь.
Потом мы все-таки выбрались на берег и нашли свою одежду. Я отряхнула платье, сдула с венца из черных камней песок, водрузила его на мокрые волосы. Вложила ладонь в теплую руку Шторма. Так мы и вошли в Саленгвард. И после всех слез и объятий я тайком пообещала Эйтри не рассказывать о костре, который он готовил для своего друга. Беловолосый ильх выглядел совершенно обескураженным и похоже впервые в жизни не нашел слов, чтобы съязвить в ответ. Он лишь снова и снова смотрел на Шторма, потом на меня, снова на Шторма. Открывал рот. И закрывал его, так ничего и не сказав.
Он выглядел, как человек, познавший что-то совершенно новое.
Жаль, что его ошеломленное молчание не могло длиться вечность.
Потом были праздники. Много праздников, много старого хмеля из подвала Саленгварда, и самые лучшие пироги Наны.
А утром Шторм ушел в море.
Я проводила его до глубины, пока вода не сомкнулась над головой, а вместо человеческого лица не возникла узкая морда морского змея. Погладив ее чешуйки, я махнула рукой, отпуская.
Шторму нужно море, но теперь у него есть дом, в который можно вернуться. Где его будут ждать.
Его глаза так и не избавились от темноты. Теперь, глядя в них, я видела не серые камни, а черные. Черные камни под зеленой волной.
Я чувствовала тьму драуга в его душе. Иногда видела ее. Темнота и незримый мир забрали у Шторма возможность слышать живые растения, они больше не отзывались его призыву. И тем дороже стал для меня день, когда над нашими головами расцвело целое дерево. Еще одно воспоминание-сокровище, которое я буду хранить в своей душе и доставать, когда мне нужно будет согреться.
Мы оба изменились и уже никогда не будем прежними, ведь и во мне Шторм замечал то, что оставил Владыка Скорби. Мою новую внешность, мои кошмары и ужасающие способности. Силу, которую я пыталась удержать внутри.
Да, мы изменились. Но мы любили друг друга и продолжали бороться за свою человечность и за нас. Каждый новый рассвет.
И еще теперь я знала, что не могу вернуться в Конфедерацию. Я все еще скучала по родным и, возможно, однажды все-таки пересеку Туман, чтобы увидеть Алекса и родителей, сказать, что со мной все в порядке. Но прежде нужно решить судьбу Саленгварда и людей, которые волей Перворожденных назвали меня своим риаром. Пока я плохо понимала, что это значит, но чувствовала потребность защитить их.
Удивительно, но моя жизнь обрела новый смысл и цель. А еще – дорогих людей. И одного – самого нужного. Ведь именно сейчас – едва не уйдя за грань и повелевая мертвыми, осознав хрупкость жизни и силу чувств, я ощущала себя по-настоящему живой и счастливой.
***
КОНЕЦ ОСЕНИ
Альва оглянулась, рассматривая оживленную торговую улицу Варисфольда. Накинула на голову капюшон, пряча под бархатом белые косы, перевитые жемчужными лентами.
С того дня, как она сбежала из Саленгварда, напросившись на один из хёггкаров, Альва пыталась забыть проклятый Последний Берег. И ей это почти удалось! Беловолосой красавице повезло понравиться знатному воину. Тот привез ее в Варисфольд и даже поселил в своем доме. Со дня на день Альва ждала венец нареченной и даже тайком купила свадебное платье с богатой красной вышивкой.
Сегодня в городе началась торговая неделя, съехались хёггкары со всех фьордов. Обменять мед на бумагу, ткани на мыло, а вино – на соленую сельдь. Ряды торговцев растянулись лентами вдоль всей Гавани, и чего здесь только не было! Аппетитные запахи пирогов, ватрушек, жирных супов и копченых куропаток плыли по воздуху и наполняли рот голодной слюной.
– Посмотри мои меха, дева! – крикнул торговец справа.
– Потрогай мои ткани, красавица! – перебили слева.
– Гребни! Самоцветы! Ленты! Подходи-и!
Альва с довольной улыбкой взвесила на ладони расшитый мешочек с монетами. Ее спаситель оказался щедрым и баловал нежную деву из Аурольхолла, что волей жестокой судьбы оказалась пленницей в проклятом Саленгварде.
Вспомнив тот день, красавица с досадой поморщилась. Порой ей хотелось выпить колдовское зелье вёльды, чтобы навсегда стереть из памяти то, что случилось на Проклятом Берегу. Забыть все. И всех.
