У тетушки Паддикет была привычка: когда что-то вызывало ее особенное удовольствие, она бормотала с благочестивым видом: «Бог в своих небесах — и в порядке мир!»
[9] Когда же сознание информировало старую леди, что все это веселье покоилось на ложном фундаменте из зависти, ненависти, злобы или любых других мерзких человеческих эмоций, которые ее поколение считало смертными грехами, она обычно громко восклицала: «Пайпа проходит мимо!»
Это высказывание означало то же самое, что и приведенная выше цитата; было кодом, гласящим о большой духовной истине; и обладало, как это обычно бывает со многими другими кодовыми фразами, бесценным преимуществом — непостижимостью для случайного человека.
Доставив хозяйку в компанию к Амарис Кауз, которая обещала научить тетушку Паддикет новой разновидности пасьянса, мисс Кэддик отправилась искать Джозефа Херринга. Проныра чистил кроличьи клетки. Кролики щипали молодую весеннюю травку около его ног. Новичок, остававшийся пока без клички, прижился среди сородичей без проблем и, подобно своим компаньонам, активно и решительно питался.
— О, Херринг, — сказала мисс Кэддик, — вы должны отправиться в дом и унести кресло. Миссис Паддикет оно не понадобится до завершения ленча. Будьте добры сделать это немедленно.
Джо кисло посмотрел на нее.
— Хо! — воскликнул он воинственно. — Я сделаю, ведь так? Но что насчет кроликов? Должен ли я перестать чистить клетки? Вы знаете лучше, конечно. — И он вернулся к работе, насвистывая себе под нос.
— Херринг, — продолжила мисс Кэддик, — вы знаете, как миссис Паддикет не нравится вид кресла, когда оно не используется. Я только повторяю ее приказы.
Она повернулась и ушла прочь. Джо зачерпнул полную лопату опилок и рассыпал их по полу клетки, которой он занимался. Потом взял пучок соломы и принялся вытирать руки.
Мисс Кэддик, стоявшая у калитки огорода, обернулась в его сторону. Проныра поймал ее взгляд и, чтобы избежать его, наклонился и стал поднимать кроликов, чтобы аккуратно поместить их в клетки. Когда он поднял голову, мисс Кэддик уже исчезла.
— Хо! Ведь ты заметила нового тоже, ах ты? — яростно пробормотал он себе под нос. Посмотрев с ненавистью в заросли, Проныра точно плюнул в половинку кокоса, которую его враг повесил в качестве поилки для птиц на низкой ветке ближайшей яблони.
— Ты должен держать их подальше от цветочных грядок, — громко заявила старая тетушка Паддикет. — И не помогай им вообще ни в чем. Мне вовсе не хочется, чтобы этот убийца был пойман.
— Но я верю, тетя, что вы считаете достойным наказания преступлением попытки отказать полиции в получении информации. — Ричард Кауз, прятавший по карманам запасы раннего лука и моркови, которые он добыл на огороде, и старавшийся выглядеть весьма невинно, поскольку находился в гостиной старой леди, говорил серьезно.
— Чушь, племянник! — вскричала тетушка Паддикет. — Ты меня неверно понял! У нас нет никакой информации для них! Если у нас нет такой информации, то мы ни в чем и не отказываем. Отправляйся на тренировку! Как далеко ты кидаешь ядро?
Выражение лица Ричарда не изменилось.
— Если быть точным, — мрачно сказал он, — я бросил его себе на ногу в последний раз, когда пытался. Больно, тетушка.
Фрэнсис Йеомонд присоединился к беседе.
— Не желая вступать в противоречие с вашим мнением, тетя, — заметил он в своей идеальной учительской манере, — я бы все же хотел указать, что преступление против общества было совершено на этих землях и наш долг как граждан — предать виновника в руки правосудия.
— Правосудия — да, — кивнула тетушка Паддикет. — В пасть закона — вовсе нет. Говорю вам всем, племянники, тебе, Тимон Энтони, и тебе, компаньонка Кэддик, что если бы я знала имя человека, уложившего того Хобсона, то отправила бы всех остальных домой к матерям и отцам и сделала бы убийцу наследником. Это должна быть персона строгих религиозных взглядов и выдающейся телесной крепости.
— Вперед! Сознайся же, порождение ада, — прошептал Тимон Энтони на ухо Гилари Йеомонду. — Я бы и сам признался, но она мне не поверит.
Неожиданно в окне появилось лицо сержанта. Мальпас открыл раму на всю ширину, и полицейский, предварительно сняв фуражку, переступил через низкий подоконник, чтобы оказаться в комнате.
— Прошу прощения за вторжение, мадам, — почтительно обратился он к миссис Паддикет, — но мы поставили человека в парке, и я передаю вам комплименты инспектора и то, что он будет рад, если каждый человек, выходящий из дома в этом направлении, держался бы главной дорожки и не трогал улики.
— Улики, — с горячим интересом произнесла Селия Браун-Дженкинс. — Как волнующе! Там есть кровь, сержант?
— А еще инспектор был бы рад, мадам, если бы ему предоставили комнату для допроса некоторых обитателей домохозяйства и слуг по поводу «событий ночи пятницы», — продолжил сержант, стоически не обратив внимания на то, что он счел легкомысленным и ненужным вопросом.
— Сержант, — сказала миссис Паддикет, — инспектор может получить любую комнату, которую только пожелает.
— Тогда, если это удобно, он бы хотел ту, в которой мы сейчас находимся, мадам. Это было бы вполне подходяще, поскольку из нее видно сцену преступления, как легко заметить.
Первой «жертвой» инспектора стала Селия Браун-Дженкинс, второй — Присцилла Йеомонд. Обе девушки повторили уже ранее озвученные истории, а потом ответили четко, разумно и без колебаний на вопросы, заданные инспектором Блоксхэмом.
Удовлетворенный таким положением дел, он послал за Гилари Йеомондом.
— Итак, мистер Йеомонд, — начал Блоксхэм ободряюще, — я бы хотел знать обо всех ваших перемещениях в ночь преступления. Простое перечисление, пожалуйста. Необходимо выяснить, где все находились и что делали, а затем мы приступим к работе.
Гилари призадумался.
— Ну, — сказал он, — обед был в обычное время, а потом я оставался здесь. Мы завели граммофон и танцевали. Это все. Я ушел из дома в двадцать минут двенадцатого вместе с братьями.
— Почему вы столь уверены относительно времени вашего ухода, мистер Йеомонд?
— Мы хотели веселиться чуть подольше, но Фрэнк вспомнил, что калитку из водяного парка запирают в половину двенадцатого, а это единственный способ выйти, если не пробираться через кухню. Мы сверили часы и решили, что нам надо идти.
— Понимаю. Тогда на данный момент это все, мистер Йеомонд. Я бы хотел увидеть следующим мистера Фрэнсиса Йеомонда, и, возможно, вас не затруднит сообщить мистеру Мальпасу, чтобы он был готов последовать за мистером Фрэнсисом.
Истории, рассказанные Фрэнсисом и Мальпасом, не отличались от того, что поведал Гилари. Все три брата ушли из дома через террасу и парк, и никто из них не видел и не слышал ничего подозрительного по дороге к домикам. Мальпас нашел Ричарда Кауза мирно читающим, с книгой на коленях. Фрэнсис был неким образом озадачен фактом, что Клайв Браун-Дженкинс отсутствовал всю ночь, но решил, что тот, вероятно, ушел на собачьи бега с Тимоном Энтони и они решили переночевать в отеле. Сам он отправился в кровать сразу после возвращения, дверь прикрыл, но не запер и не закрыл на засов. На вопрос, почему так, объяснил, что они не запирают дверь на ночь, ведь, с одной стороны, в домике нет ничего ценного, а с другой — единственным освещением внутри служила масляная лампа. Они решили, что в деревянном сооружении может начаться пожар и лучше ничем не затруднять путь наружу на случай опасности.
