— Как они называют этот район? — осведомилась она, когда они бок о бок пустились в путь через мрак сельской английской дороги.
— Мы по соседству с Литтл-Лонгер, мадам, — сообщил Джордж, аккуратно направляя ее в обход лужи. — То самое место, где были совершены убийства, — любезно добавил он.
— Множественное, Джордж? — уточнила она. — Убийства?
— Да, так говорится в вечерней газете, которую я приобрел в Саутгемптоне, мадам. Конечно, убийство пока не доказано, но все выглядит так, будто тело того молодого человека, Энтони, нашли похороненным под грудой песка, и полиция предпринимает определенные шаги, чтобы проследить истоки появления лужи крови в водяном парке. Никаких следов оружия не было найдено к моменту, когда заметка ушла в прессу. Подозревается, что очень тяжелый остроконечный инструмент, покрытый ржавчиной, но сохраняющий немалую часть первоначальной остроты, был пущен в ход с целью убийства неудачливого молодого человека, и впечатление полиции таково, что он жертва убийства, а не суицида или несчастного случая. Так дело и будет представлено в суде.
— Ничего себе, — покачала головой миссис Брэдли, усмехнулась и неожиданно спросила: — Где ты учился, Джордж?
— Центральная школа на Галлери-стрит, мадам.
— Да, Джордж, я думаю, что ты более продвинут, чем Генри Стрэкер.
— Надеюсь на это, мадам. Полагаю, что мистер Бернард Шоу неправильно обошелся со Стрэкером. Мальчики из школы Шербрук-роуд не имели обыкновения вести себя так. Мы постоянно играли с ними в футбол.
— Ты много читаешь, Джордж? — Миссис Брэдли обогнула следующую лужу исключительно благодаря инстинкту, поскольку между двумя живыми изгородями было слишком темно, чтобы видеть хоть что-нибудь.
— Много, мадам. В основном биографии и книги по истории, а еще мне нравятся сочинения о путешествиях. И конечно, я прочитал с большим интересом, удовольствием и пользой, мадам, все ваши работы, которые только нашли свое место в общественных библиотеках.
— Ты пугаешь меня, Джордж. — Голос миссис Брэдли прозвучал искренне.
Они шли молча, и вскоре водитель заметил:
— Исходя из доступных мне сведений, мадам, сейчас мы движемся мимо участка, на котором стоит тот злосчастный особняк Лонгер, собственность и жилище миссис Паддикет.
— Я должна остановиться и посмотреть через прутья ворот, — произнесла миссис Брэдли сценическим шепотом, после чего пошла быстрее. — Как ты думаешь, есть ли шанс, что убийца шпионит за нами и выпрыгнет из засады прямо на нас? — пробормотала она, ловко огибая очередную лужу ровно посередине дороги.
— Мне представляется, что нет, мадам, — ответствовал шофер, оглядываясь через левое плечо. — Я верю, что подобные кровожадные персоны имеют мало интереса к передвижению всех прочих, кроме их непосредственных протагонистов в драме, которую их мрачное и неупорядоченное тщеславие заставляет их разыгрывать. Полагаю, вы будете в полной безопасности, если захотите посмотреть через ворота для удовольствия.
— Боюсь, что слишком поздно, чтобы увидеть много, — с сожалением произнесла миссис Брэдли. — Но ничего, ведь я же смогу сказать всем друзьям, что была на месте. — Голос ее заметно повеселел. — И это уже хорошо, не так ли?
— В это верит большинство туристов, мадам, — отозвался Джордж. — Так, вот ворота. Наверное, дом полковника Дигота не может находиться от этого места далее чем в миле с четвертью.
Через ворота Лонгера ничего нельзя было разглядеть, кроме света в окне ближайшего домика. Так что миссис Брэдли, потратив на это зрелище не более минуты, повернулась спиной к злосчастному особняку и, присоединившись к Джорджу на дороге, ничего более не сказала, пока они не прибыли к месту назначения.
Разговор за обеденным столом, несмотря на решительные усилия миссис Дигот перевести его на другие темы, почти целиком крутился вокруг трагедий, случившихся по соседству. Миссис Брэдли оказалась вовлечена в дискуссию о сравнительных достоинствах двух интересных и в высшей степени оригинальных версий, предложенных последовательно самим полковником и его дочерью.
В завершение оживленной беседы, в которой мисс Дигот пыталась доказать, что старая миссис Паддикет сама является убийцей, а полковник — что все это работа русских социалистов, миссис Брэдли спросила о подробностях смерти Тимона Энтони. Но только Маргарет Дигот начала пересказывать то, что шофер Джордж уже сообщил нанимательнице, как объявили о прибытии припозднившегося гостя, и вошла Присцилла Йеомонд.
— Извините, миссис Дигот, — сказала она, — но тот настырный инспектор пробыл в Лонгере почти до половины восьмого. Нас допрашивали поодиночке и перекрестно, мы едва понимали, что говорим, а я сидела и плакала!
— Мне очень жаль Блоксхэма, — заметил полковник Дигот. — Приятный молодой человек.
— Да, он приятный, — согласилась Присцилла, настроение которой улучшилось благодаря ужину, так что она откинулась в кресле и посмотрела вверх, на потолок. — Однако это был стресс для него — обнаружить, что убит кто-то еще, поскольку он только что вроде бы разобрался с делом Хобсона, а теперь все его идеи нужно выбросить из головы.
— Почему же? — спросила миссис Брэдли.
Присцилла села прямо, и ее глаза встретились с темными острыми глазами похожей на птицу дамы, сидевшей по другую сторону камина.
— Хобсона же ударили по голове, а Энтони вовсе закололи. Они не позволили нам увидеть тело, но мы слышали об этом. Шок для нас всех.
— Да, — кивнула миссис Брэдли. — Так Джордж и рассказал мне. Заколот тяжелым, острым, но ржавым предметом. И похоронен в парке с водяными растениями под кучей песка. Явно кем-то, живущим в доме.
— Вы действительно так считаете? — Присцилла посмотрела на нее с отчаянием. — Инспектор говорит то же самое. И он не позволит кому-либо из нас уехать домой или даже в Лондон, пока не разберется во всем. Конечно, мы все полагаем, что он ошибается и что это сделал какой-то враг Тимона. Бедняга. Он не был особенно умным или добрым, и я не думаю, что кто-то особенно его любил… — Она замолчала.
Миссис Брэдли внимательно наблюдала за Присциллой.
— Каков же был ваш гандикап? — поинтересовалась она.
— Двадцать три, — ответила та. — Но я не знала, что его упомянула.
— Возможно, что и нет. — Миссис Брэдли перевела взгляд на камин, где потрескивали поленья, а потом неожиданно добавила: — А кто еще играет в гольф?
— Мои братья и Тимон Энтони. Никто из Браун-Дженкинсов. Не уверена насчет Каузов. Никто из нас не играл с тех пор, как мы тут оказались. Парни постоянно заняты на тренировках, я не очень хорошо играю, а Маргарет вообще не играет. Теперь я начинаю думать, что Тимон Энтони говорил нам, что тот странный человек, Херринг, был хорош в гольфе. Когда-то в юности он носил клюшки и мячи, так что узнал много об игре.
— Херринг? — произнес полковник Дигот. — Этот браконьерствующий шельмец, которого Том, Берт и я выгнали из парка прошлой ночью?
