— Среди придворных о вас ходит один слух, — продолжила она, и на острых скулах проступили алые пятнышки. — Говорят, вы лучше всех обращаетесь с прислугой. Цените ее, уважаете, проявляете заботу и доброту — словно это и не слуга вовсе, а ваш близкий друг. Моя просьба наверняка покажется эгоистичной, и все же я бы хотела как можно дольше не возвращаться к прежнему хозяину. Если это, конечно, возможно.
У меня аж в груди защемило, а желание расправиться с выродком выросло до небывалых высот. Еще никогда в жизни я не хотел так сильно набить кому-то рожу. Возможно потому, что прежде не встречался с такими отъявленными мудаками, как Гессен. Хотя, признаться честно, таких хватает и в нашем развитом и гуманном мире.
— Амелия… Если бы мне позволили взять двух горничных — я бы приютил вас обоих. А лучше вообще всех, но такое вряд ли разрешат. Но вот что могу тебе пообещать — я приложу все усилия, чтобы тебя никто и пальцем не тронул.
— Хватит лясы точить! — огрызнулся Альберт. — Сколько можно? Ты не забыл, что до рассвета четыре часа?
Служанка присела в реверансе и упорхнула за дверь. Наставник тем временем положил посреди стола исписанный лист, сделал керосинку поярче и углубился в пространные пояснения, точно тот кот с лампой.
— Слушай и запоминай. Автор приводит в пример случай, когда некий промышленник в дальней экспедиции стал одержим суккубом. Проклятая демоница изводила его ночи напролет, из-за чего сей добрый муж потерял покой и сон, захворал и едва не отправился на тот свет. Клирика среди них не было, но следопыт из числа аборигенов подсказал, что надо обратиться к шаману. Так и поступили — лучше уж договориться с язычником, чем держать ответ за потерю знатного дворянина. Прибывший ведун заявил, что для избавления от злого духа надо усмирить плоть. А именно — раздеться донага, смочить в снегу или проруби полотенце и обмотать им чресла, после чего выйти на мороз и стоять так, пока ткань полностью не высохнет. Если демон появится снова, ритуал надлежит повторить до полного избавления от одержимости. Промышленнику понадобился всего один сеанс, чтобы изгнать похотливого беса.
— Ну да. Яйца просто отморозил — и не до суккубов стало. А может и почки заодно — и тогда ему не черти являлись, а святой апостол у райских врат.
— Не умничай, — проворчал старик. — Хочешь вызволить Карину — делай, что велено. Это — твое первое испытание.
— И где я возьму прорубь или снег? — на ум пришел анекдот про клубнику зимой. — Как-бы лето на дворе.
— Об этом я тоже позаботился, — поверх листа лег свиток с замысловатыми печатями, чертежами и символами. — Это — заклинание мороза. Мужайся, Трофим. И полезай в ванну. Ибо великие свершения начинаются с малых подвигов.
Глава 17
— Да не буду я этой чепухой заниматься! — отмахнулся от тычущего в лицо свитка, как от назойливой мухи.
— Вот значит как? — Альберт скрестил руки на груди. — Выходит, Карина не очень тебе и важна, раз потерпеть ради нее не хочешь.
— Важна, но я не собираюсь гробить здоровье из-за каких-то дремучих суеверий! Что там дальше в вашем списке? Гомеопатия? Чистка чакр? Уринотерапия?
— Нет, — старик пошелестел листами. — Шаг первый — усмирение плоти, с ним разобрались. Шаг второй — плавка плоти. Шаг третий — ковка плоти. Шаг четвертый — отпуск плоти. Шаг пятый — закалка плоти. Автор назвал эту методику — духовный клинок. Думаю, поэтому так много отсылок на кузнечное ремесло.
— Я в этом не разбираюсь, но названия уже пугают. Если усмирение — это попытка отморозить яйца, то что такое плавка?
Наставник приподнял очки и поднес бумагу к глазам.
— Плавка плоти — это очень горячая баня. Нужно пропариться до полного бессилья — а в идеале и вовсе до потери сознания. В качестве примера описан случай, когда одного сельского староста одолел демон трясучки. Холоп испытывал жуткий озноб, стучал зубами и дергался так, что не мог даже расчесать свою бороду. Так как местный клирик убыл в город на срочный вызов, староста решил прибегнуть к народному способу. После двух часов в бане хладный бес растаял и вышел потом.
— А в этой книге не сказано, что стало с «одержимыми» после экзорцизма? Сдается мне, баня не сильно-то помогла, потому что симптомы больше похожи на болезнь, чем на демона.
— Внучек, я изгоняю нечисть с восьми лет. Возможно, тебе сложно понять и принять некоторые особенности нашего мира, но ты же сам владеешь магией. То есть, волшебство существует, а черти — нет?
— Не знаю. Но все это напоминает сборник дремучего мракобесия. Впрочем, можете продолжать. Вы же все равно не отступитесь.
— Ковка плоти — это изгнание демона через порку и побои. Один малолетний дворянский отпрыск невесть с чего начал страшно сквернословить, кидаться на челядь с кулаками и плеваться черной жижей. Мать с перепугу послала за клириком, а отец решил разобраться с наглецом по-своему, по-отцовски. Привязал к лавке и сперва отходил палкой, а затем щедро всыпал нагайки. После обряда демон вернулся в преисподнюю, а юный господин впредь вел себя чинно и благородно.
— Какая неожиданность, — хмыкнул и покачал головой. — Иначе, как происками темных сил, и не объяснишь. Что там дальше в перечне издевательств и пыток?
— Отпуск плоти — это повторное совращение тела всевозможными пороками и соблазнами. Одержимому надлежит всласть поесть, напиться допьяна и предаться разврату в любой удобной форме. Когда же несчастный вновь вкусит прелести праздного распутства, надо немедленно приступить к закалке плоти — а именно, повторению первых трех этапов подряд. После этого дух человека окрепнет настолько, что обретет почти полную сопротивляемость всем порокам, демонам и бесам.
— Ну да. Если бить человека палкой всякий раз, когда тот матерится — он действительно перестанет ругаться. А если морозить яйца при каждой пошлой мысли — то о бабах вообще думать перестанешь, ибо себе дороже. Правда, я не совсем понимаю, как все эти ритуалы позволят Трофиму управлять телом, но не дадут пробраться в разум.
— Объясняю еще раз. В сложившейся ситуации мой внук — демон, ты — носитель, а наша главная задача — добиться частичной одержимости. Для этого твой дух должен быть подобен мечу — крепок, остер и гибок. А как этого добиться, я уже рассказал.
— А с чего вы вообще взяли, что мой дух — слаб, туп и хрупок? Разве я хоть чем-то заслужил такую славу?
— Я такого не говорил, — дед поднял ладонь. — Но твой дух подвержен страстям, нетерпелив и непомерно пылок. А должен быть подобен стали, иначе ты навсегда растворишься в сознании Трофима.
— Это я-то нетерпелив и страстен? — в возмущении всплеснул руками. — Я отказался переспать с Кариной, а она, уж поверьте, была очень убедительна. Да моим духом можно скалы крушить, так что с вашим болезным парнишкой я точно справлюсь.
— Первое правило клирика — нельзя недооценивать врага! — с назиданием произнес учитель.
— Ну, если ваш Трофим такой крутой, то баня и порка против него не помогут. А если не такой уж и сильный, то и сам справлюсь.
