Горничная посмотрела в глаза, но применять гипноз не стала — лишь улыбнулась и кивнула в ответ.
— В этом нет нужды. Что же до подарка цесаревне, могу дать небольшую подсказку. Госпожа Анна по-настоящему любит и ценит только то, чего у нее нет. А дальше думайте сами.
Череда похожих на катакомбы коридоров привела нас в просторное помещение с длинным овальным столом. В свете камина и свечей поблескивали золотые блюда с жареной дичью, а служанки разливали по кубкам красное вино. Все женихи уже заняли свои места поближе друг к другу, мне же достался стул у противоположного края — темного и далекого, как бы намекающего на мое отчужденное положение.
Не успел я сесть, как Гессен сразу взял быка за рога. Вскочил, придерживая рапиру, поднял кубок над головой и толкнул приветственную речь:
— Друзья, предлагаю тост! Пусть завтра нам суждено стать непримиримыми врагами в битве за сердце юной прелестницы, нынче же хочу выразить вам всем свое почтение, ибо меня учили уважать достойных противников. За честный бой и победу сильнейшего!
Я внимательно наблюдал за женихами. Никто не возмутился и не выразил неудовольствия — молча встали и отсалютовали друг другу золотыми чашами. В упор не видя подвоха, я повторил то же самое и спокойно сел. Но не успел взять двузубую вилку, как услышал вкрадчивый голос Каминского.
Долговязый франт с медной шевелюрой подался вперед и произнес:
— Друзья. Пока мы судачим о равенстве и справедливости, среди нас есть господин, обделенный судьбой и удачей. Наш товарищ по отбору пребывает в столь тяжком положении, что не смог позволить себе даже подарок для цесаревны. На мой скромный взгляд, долг настоящего джентльмена — протянуть руку помощи нуждающемуся и уравнять его шансы, ибо в победе над слабым врагом нет ни достоинства, ни чести.
— Чертовски верная мысль! — блондин хлопнул по столу. — Вы мыслите как прирожденный воин, сударь. Я целиком и полностью поддерживаю вашу инициативу и предлагаю оказать Трофиму посильную финансовую помощь. Начну первым в надежде на вашу поддержку.
Гессен выхватил из-за пазухи кружевной платок и высыпал на него пригоршню монет. Вскоре трапезная наполнилась тихим перезвоном — соперники шарили по карманам и скидывались, кто сколько может. А могли богатеи весьма и весьма прилично — как ни крути, лучшие люди империи. И очень скоро собралась некислая такая горка — еще бы, четыре горсти золота. Когда немец завязал «помощь» в узелок и поддел острием рапиры, клинок согнулся в дугу, и мешочек грохнулся прямо в мою тарелку, обдав манжеты брусничным соусом.
— Ох, прошу прощения, — военный коснулся ладонью груди и уставился прямо в глаза в ожидании ответа. — Эта дамасская сталь такая гибкая. Зато теперь вы сможете порадовать ее высочество приятным сюрпризом. Уверен, небольшие неудобства того стоят.
Все четверо уставились в мою сторону. Зачинщик — с наигранным сочувствием, сквозь которое тенью проступало презрение. Увалень Щедрин — с жадным любопытством, точно я — блюдо, которое он давно хотел отведать. Здоровяк-сибиряк Ворон — с жестким прищуром и каменным лицом, попутно оценивая мою пригодность к суровым и опасным испытаниям. Каминский — с самодовольной ухмылкой, из-за которой напоминал холеного рыжего кота, что не научен сам ловить мышей, но с удовольствием наблюдает, когда охотой промышляет кто-то другой. И хитрые зеленые глаза придавали еще больше сходства.
Я понимал, что это завуалированный вызов, пусть и поданный в несколько непривычной для современного человека форме. Предо мною дворяне — высшее сословие, и глупо ожидать прямых наездов гопник-стайл в духе «ты че, лошара, пошли выйдем». Но как и в стычке с пацанчиками из подворотни, мои действия напрямую влияли на мое здоровье и статус.
Если откажусь (да еще и нагрублю) — мигом получу вызов на дуэль. Если приму — прослыву жалким неудачником, об которого будут вытирать ноги до самого конца. Нужен третий вариант — такой, чтобы не позволил врагу уличить в неуважении, и в то же время достаточно неожиданный, чтобы не позволить с ходу нанести новый удар. И тут я вспомнил практику, к которой любят прибегать публичные персоны, когда надо формально принять деньги, но сразу же от них избавиться.
— Когда мы ехали во дворец, — я взял узелок двумя пальцами, как дохлую крысу, и осторожно переложил из тарелки на чистое блюдо, — то проезжали через небольшую деревеньку. Таких в округе много — целые россыпи. Я видел, как жители работают не покладая рук для того, чтобы мы пировали и ни в чем себе не отказывали. Я хочу отблагодарить этих крестьян за тяжкий труд на благо империи. Карина, могу я попросить вас купить на это золото пива, мяса и конфет и разослать по ближним хуторам. Передайте, что эти угощения — в честь грядущего бракосочетания ее высочества. Пусть считают это свадебным подарком для верных подданных.
— Как вам будет угодно, господин, — горничная взяла тарелку и удалилась.
Аристократы же замерли с удивленными взглядами, явно не ожидая такого исхода. Я же решил немного пройтись по тонкому льду и потроллить обнаглевших сынков:
— Прошу прощения, я забыл упомянуть, что эти деньги — и от вас тоже. Надеюсь, вы не будете против, если вся слава достанется цесаревне?
Дворяне угрюмо завертели головами, все еще пытаясь понять — я принял вызов, покорился или же обвел их всех вокруг пальца. И тут из ступора вышел Каминский, посчитав, что раз главный задира не достиг цели, настал его черед допекать неугодного новичка. Альберт оказался прав — вызывать огонь на себя щеголь побоялся, поэтому сразу пошел ва-банк, попытавшись стравить меня не с претендентами, а с хозяевами дворца.
— Вот же ирония судьбы, — рыжий лис слащаво улыбнулся. — Внук знаменитого охотника на вампиров и сам может стать вампиром. Воистину незавидная участь — вечно жить с той, кого ненавидишь всем сердцем.
Теперь на меня уставились служанки — не так открыто, как ранее дворяне, но я быстро ощутил на себе жгучие взгляды, причем один теплился на макушке — Карина уже вернулась и с интересом ждала ответа.
— Дедушка говорит, что мое приглашение на отбор — наказание за его проделки, — я улыбнулся и глотнул вина — сухого и терпкого. — Думает, меня взяли специально, чтобы всласть поиздеваться. Сначала показалось, что так и есть, но вы, господин Каминский, ненароком открыли более жуткую правду. Возможно, меня в самом деле решили обратить, чтобы пилить за дедово прошлое до второго пришествия.
Щедрин хохотнул, лица остальных превратились в фарфоровые маски. Похоже, никто не ожидал, что я вот так запросто выдам столь важную и ценную тайну в неудачной попытке обратить все в шутку.
— Но вот в чем дело, — продолжил я. — Я родился в то время, когда люди и вампиры живут в мире. И поверьте — никто из семьи никогда не науськивал против них, несмотря на наше общее веселое прошлое. Поэтому и ненависти никакой нет. А вот вечная жизнь действительно пугает — вдруг надоем ее высочеству, а фарш обратно уже не провернуть.
— Ну почему же? — хмыкнул Ворон. — Тебя просто посадят на серебряный кол и оставят на солнце. Нет вампира — нет проблемы, и разводиться не придется. Вот только что-то мне подсказывает, что свадьба тебе не светит. Слабоват ты — против нас сражаться. А коль сомневаешься в моих словах — так давай выйдем да поборемся. Только без этих твоих языкастых фортелей. Или бьемся — или нет.
