— Ничего страшного, — сказал Щедрин, видя в моем предложении облегчение собственной совести. — Я согласен с Трофимом Александровичем. Это достойный и справедливый вариант.
— Я не привык так быстро менять мнение, — Гессен отвел взгляд, — но тут, пожалуй, изменю.
— Серьезно? — цесаревна вскинула брови. — Вы решили пощадить эту стукачку?
— А то здесь сплошь агнцы и праведники собрались, — строго посмотрел на нее, и брюнетка невольно вздохнула и закатила глаза.
— Ладно… Пристрою тебя на кухню, но только когда вернусь. А сейчас помоги мне одеться.
Анна сбросила рубашку, ничуть не стесняясь поджарой наготы. Из вещей выбрала багровые шаровары, белую сорочку, кожаные сапожки и тугой жилет. Волосы стянула в тугой бублик на затылке и повязала красный платок на манер байкерской банданы. Довершила образ широкополой шляпой и длинным плащом, что окончательно спрятал женскую фигуру. Когда же сунула за кушак рапиру и револьвер, в лихом пирате вряд ли кто-либо узнал императорскую дочку.
— Ну что, господа, — Анна снизила голос. — Я готова отдыхать и веселиться. Айда в порт, но только так, чтобы никто не увидел. И все что взяли, верните на место. Не заслужили еще таких подарков.
Принцесса достала из-под кровати абордажную кошку с длинной веревкой, позаимствованной, похоже, именно для побегов. С ее помощью нас сначала вытащили на крышу, а потом спустили в парк, тем самым избежав встречи с большей частью охраны. Мимо остальных Анна провела нас ведомыми лишь ей путями, и мы беспрепятственно добрались до конюшни.
Ее сторожил пожилой человек, но стоило девушке повести рукой, и тот мгновенно заснул. Я не стал уточнять, что за приколы такие, но, похоже, магия крови резко снизила ему давление и отправила в недолгий обморок. Так что с лошадьми проблем не возникло, в отличие от выхода за стены. Днем носферату у ворот сменяли солдаты с винтовками, но провернуть против них тот же трюк не получилось бы при всем желании.
Вокруг оставалось слишком много свидетелей, и упавшие без чувств стражи мигом привлекли бы всеобщее внимание. Так что пришлось надеяться на маскировку — нас-то взаперти никто не держит, а цесаревна вполне сойдет за телохранителя. Стараясь вести себя как можно спокойнее, мы гуськом подъехали к выходу, и тут стоявшие что истуканы воины внезапно развернулись и скрестили штыки трехлинеек.
— Стоять! — лениво протянул правый — с пышными усами. — Куда это вы собрались?
Я ехал первым — Герман предпочел держаться поближе к нашему «пирату», вот и ответ пришлось держать тоже мне.
— На прогулку, — сказал, как есть, но этого оказалось мало.
— А ну признавайтесь, — наехал правый — с брюшком и бакенбардами, — это вы натворили?
— Что натворили? — сердце тревожно дернулось — неужели нас так просто раскусили? Не то что бы я сильно боялся провала, но и оттянуться в последний раз очень уж хотелось.
— Да говорят, недавно над дворцом летающий корабль видели, — проворчал усач.
— Лодку, — поправил товарищ.
— Вообще, говорили о баркасе. Технически, баркас ближе к кораблю, чем к лодке. У него и парус есть.
— Парус и корыта есть, — парировал второй. — Бери да ставь.
— В общем, неважно. Варианта тут всего два. Либо свидетели упились до чертиков, либо в деле замешана магия. Вот мы с Прошкой и поспорили, кто прав.
— Вам показалось, — с улыбкой соврал я, не без удовольствия смотря, как бородатый скривился из-за проигрыша. Но расставаться с денежками так просто не хотелось, и допрос продолжился:
— Неужели? А что за грохот на крыше был, словно что-то деревянное разбилось?
— Не знаю, — пожал плечами. — Это волшебное место. Тут случается всякое. Сходите да посмотрите, коль нам не верите.
— Нельзя, — вздохнул охранник и протянул напарнику медный пятак. — Мы на посту. Ну да и ладно, ваши сиятельства. Не магия — так не магия. Не смеет боле задерживать.
Избавившись от назойливого препятствия, мы пришпорили коней и рванули в сторону моря. Хорошей дороги напрямик не проложили, но спутница прекрасно знала все просеки и охотничьи тропы, так что скакали пусть и не во весь опор, но достаточно быстро. И когда вылетели на просторную поляну в окружении буков и берез, Анна внезапно натянула поводья и повернулась.
— Что-то не так? — Гессен взялся за эфес.
— За нами хвост. Двое.
— Все-таки заметили? — с досадой протянул Щедрин.
— Кажется, это не за мной, — принцесса пришпорила коня и отошла на край. — А за вами.
Минуту спустя из кустов выскочили Каминский и Ворон. Рыжий пес привстал на дыбы и ехидно ухмыльнулся, после чего раскланялся перед принцессой:
— Смотрю, ваше высочество собралось на прогулку. А как же мы?
— Шли бы вы отсюда, — я шагнул вперед. — Вас не звали.
— Вот мне и любопытно — почему? Мы ведь тоже женихи, а нас намеренно игнорируют.
— И ты еще спрашиваешь? — усмехнулся Гессен.
— Это не ответ, — Виктор не повелся на провокацию. — Или едут все — или не едет никто.
— И что же вы сделаете? — Щедрин с вызовом взглянул на врагов, почуяв поддержку товарищей. — Пожалуетесь императору?
— Разумеется, пожалуюсь, — хитрец нахмурился и отпустил поводья. — Ваше хамство уже не знает никаких границ. Но сначала мы вас хорошенько проучим…
Из земли ударили три мутных гейзера, и нашу великолепную троицу выбило из седел. Не успели мы встать, как с ног повалил ревущий ветер — столь холодный, что мокрая одежда вмиг оледенела. Кони в ужасе бросились прочь, а им вслед вместе с вихрем полетели колючие пробирающие до костей брызги. Герман попытался встретить их огнем, однако совместные старания противников вмиг потушили чуть разгоревшийся поток.
— Руслан, подними щит! — заорал я, задыхаясь от бури.
— Не могу! — донеслось будто издалека, хотя парень лежал совсем рядом. — Сил нет!
Ничего удивительного — после таких-то перегрузок. Ну ничего, справимся сами — так даже честнее будет. И пусть огонь сейчас не разжечь, зато свет водой и ветром не остановишь. Я навел на врагов ладони и применил излюбленный прием — ослепление.
Заклинание сработало, а бьющие кнутами порывы ослабли, позволив направить исцеляющий свет на товарищей. Когда же обернулся с намерением и дальше слепить засранцев, то увидел на них очки-консервы на кожаных ремешках и с затемненными стеклами. Наверное, нечто подобное использовали сталевары или кузнецы, а может эти оболтусы сами придумали их специально против меня.
— Удивлен? — надменно бросил рыжий. — Посмотрим, на что ты теперь сгодишься.
Пока мы болтали, Герман воспользовался паузой и ударил струей жидкого пламени. Соперники не успели среагировать, жар облизнул морды их лошадям, и теперь уже сладкая парочка барахталась в свежей грязи. Немец наступал на них, пуская протуберанцы с обеих рук — да с таким напором, что врагам оставалось лишь прикрываться щитами.
