Не поднимает лица, не смотрит в мою сторону. Но ждет ответа.
Что я могу сказать?
Меня душат противоречия, сомнения, страхи. Не люблю быть сильной, не люблю что-либо решать. Мне нравилось «дружить», потому что от меня ничего не зависело. Теперь же именно я либо разрублю эту странную связь, либо затяну узел сильнее.
Теперь мы можем быть вместе? Как нормальные люди?
Нет, не всё так просто. С Костровым вообще не бывает легко. Каждый шаг как по шаткому подвесному мосту над бездной. Если упаду, разобьюсь в лепешку.
– Денис, дай мне возможность подумать, – решаюсь, потерев переносицу. – Я обещаю, что вернусь, и мы всё обсудим.
– Договорились.
Кажется, сам не верит своему согласию, как и тому, что я действительно приду сюда ещё раз. Сказал же, чтоб бежала от него, куда глаза глядят.
– Обещай, что никакого саморазрушения не будет. – Я поднимаюсь с подоконника, застываю напротив Кострова. – Никакого алкоголя, никаких драк.
Кивает. Челка падает на лицо, и мне не видно его глаз, как не видно ни залегших под ними теней, ни свежих синяков.
– А ещё ты сейчас же закажешь себе какой-нибудь еды, – добавляю совсем уж материнским тоном. – Потому что бабы бабами, а обед по расписанию. Вставай.
Протягиваю ему руку, и Денис принимает её с каким-то неверием. Что происходило в его жизни, если обычный жест – дружеский! – он воспринимает как нечто особенное?
Или, по его извращенному мнению, я должна была топнуть ногой и сбежать?..
Не дождется. От меня сложно избавиться. Ведь мы же договорились… дружить. А друзьям в беде надо помогать.
– Спасибо, что осталась вчера, – говорит он, пока я влезаю в сапоги и затягиваю узел на шарфе.
– Костров, прекрати благодарить и извиняться. – Закатываю глаза. – Мне больше нравилось, когда ты был непробиваемым придурком.
– Поверь, я и сейчас придурок, – улыбается почти натурально, а затем не сдерживается и прижимает меня к себе.
Всего секунду мы стоим, в опасной близости, которая рушит стены, смывает предрассудки. А затем я вываливаюсь из квартиры, а Денис закрывает дверь.
Оказавшись на улице, первым делом набираю номер Марины.
– Встретимся? – спрашиваю с тревогой.
Представляю, как ей больно одновременно и парня потерять, и обнаружить, что лучшая подруга – лживая тварь. Разговор будет тяжелый, но без него никуда.
На удивление, Маринка спокойно заявляет:
– Приезжай, поможешь с уборкой.
– Мчу!
***
Тряпку и моющее средство мне вручают на входе в квартиру вместо приветствия. Марина надраивает кухню, пытаясь оттереть светлую затирку на кафеле от кока-колы, а я принимаюсь за стол. Следы дня рождения повсюду. Мусор выброшен, но мелкие детали – грязь, пятна – портят обычную чистоту.
– Ночевала у Кострова? – спрашивает Маринка ровным тоном ни с того ни с сего. – Точно ночевала. На тебе мятая одежда. Я угадала?
Минуту назад мы обсуждали гостей, которым дай повод насвинячить в чужом доме. Если честно, я не готова к столь скорой перемене темы. Даже заготовленный ответ, который зубрила всю дорогу сюда, позабыла.
– Э-э-э. Ага, – и тут же добавляю. – Между нами ничего не было, просто хотела убедиться, что с ним всё в порядке.
– Ой, да мне плевать, спали вы или ограничились петтингом. Ваше дело. Как он?
Хм, совсем недавно она рыдала и напивалась в хлам, потому что «жизнь кончена» без Дениса, который ей даже ничего не обещал. Теперь же передо мной образец спокойствия и здравомыслия, хотя парень нагло променял её на другую.
– Нормально… ну, насколько это возможно. Марин, прости меня.
Она дергает плечом и с таким остервенением намывает пол, будто хочет протереть его до соседей.
– Забей, за что извиняться? Что у Кострова есть свои желания и чувства?
– Ты так спокойна…
Я не нахожу слов, чтобы продолжить. Как сказать, что я рассчитывала на взрыв, ураган и скандал с битьем посуды? Готовилась к катастрофе, а в итоге Маринка даже не выглядит опечаленной.
– Ну а что мне делать? – спрашивает с ехидством. – Отыметь его, чтоб пар из ушей пошел? Запретить общаться с тобой? Я слишком люблю себя, чтобы быть с тем, у кого на меня не стоит. Это ж сразу чувствуется. – Она морщится. – Я готова расшибиться в лепешку ради парня, но того, который будет хотеть меня трахнуть двадцать четыре на семь. И я счастлива, раз проблема не во мне. Думала, попа недостаточно хороша или грудь мелковата. Ну а теперь колись, что между вами происходит.
– Не представляю. Кажется, Денис сегодня признался мне в любви… а я… я уехала к тебе.
– Так, погоди, – качает головой. – А ты что-нибудь к нему испытываешь? Требую подробностей. Где вы познакомились? В университете? Вы переспали? О-о-о, постой. – Внезапно Маринка замолкает и удивленно распахивает глаза. – Он лишил тебя девственности?!
Кажется, меньшее, что я могу сделать для подруги – поделиться пикантными подробностями нашего безумства. Очень коротко, всё-таки не хвастаться приехала. Да и о чем рассказывать? Теперь история знакомства кажется совершенно запутанной.
– Так вот откуда ты знала про татуировки! – ахает Маринка и бросает в меня половую тряпку. – Ну, ты коза! Могла б и похвастаться, какого жеребца оседлала!
– Я не хотела рушить ваши отношения. Прости…
– Хватит извиняться. Если честно, я очень зла на тебя, – подруга закусывает губу. – Вот нафига молчать? Хотя, конечно, зачем мне знать? Я ж не такая близкая подруга как Катька. Ладно, не оправдывайся.
Мне остается только пожать плечами.
Дружба ведь не строится в один день. Катя всегда меня понимала, а Маринке никогда нельзя было полноценно довериться. Она могла как поддержать, так и растрепать всему университету, если не считала проблему достаточно деликатной.
Потом бы ещё глазками хлопала: «А что такого?»
– Прости, – повторяю в третий раз, закончив со столешницей и перейдя к подоконнику со следами сигаретного пепла.
Что за люди?! Есть же пепельница!
– Прощу. Если ты найдешь мне парня. – Подружка лукаво улыбается. – Горячего красавчика без загонов в башне. Желательно, чтоб тоже из клуба. Мне так нравятся бойцы, м-м-м. Да идиотский кафель! – резко меняется её настрой. – Чтоб я ещё хоть раз пригласила этих ушлепков в приличный дом!
– Ну что, я зову Катьку? В качестве моральной и физической поддержки?
– Зови, – королевским жестом соглашается Марина. – Только, чтоб без шампанского не приходила. Три бутылки. Нет, четыре! Будем праздновать мою свободу и твою… хм, так что ты будешь делать?
Да черт его знает. Меня раздирают противоречивые чувства. Часть меня хочет сорваться прямо сейчас к Кострову и целоваться с ним до потери пульса. Но другая часть, маленькая и забитая девочка внутри, просит одуматься. Потому что боль никуда не денется, и в следующий раз, когда Денис захочет уйти – будет гаже.
