Враги вихрем атаковали со всех сторон, работая умело и слаженно, будто управляемые коллективной волей. Чтобы не мешать друг другу, одновременно действовали только четверо, остальные плотно держали кольцо окружения и были наготове тут же сменить выбывших из строя товарищей.
Серафим прикрыл глаза и с головой окунулся в прозрачные воды схватки.
Если суметь охватить картину целиком, всё в мире подчинялось определённому порядку.
Хаоса не существовало.
Серафим превосходно чувствовал темпоритм боя, похожий на неровное биение сердца единого организма, живой, неверный ритм, согласно которому двигались, как зачарованные, клинки врагов и его собственные.
В отличие от способного чутко воспринимать Серафима, инквизиторы не могли ускорить или замедлить этот ритм, а тем более выйти за его пределы. Они существовали только внутри и подчинялись законам ритма. Они не слышали и не сознавали его, а потому ритм владел ими, а не наоборот.
По этой причине вражеские атаки находились у ювелира под непрерывным контролем, и он легко уходил от них, попутно не забывая использовать появляющиеся бреши в защите. Опережая и упреждая действия противников, он намеренно приводил их личные ритмы в беспорядок, с которым не всем удавалось справиться.
И вот уже один из ликвидаторов упал замертво, ещё двое остались лежать, не в состоянии не то что сражаться, а даже тихонько отползти в сторонку, а яростный бой продолжался.
Сильф атаковал решительно, стараясь теснить врагов, сбивать, направлять их друг к другу, дабы воспрепятствовать в полной мере пользоваться преимуществами своего доминирующего положения. На первый взгляд со стороны, атака казалась парадоксом, но опытным бойцам было известно, что в сложившейся ситуации это единственный шанс выбраться из ловушки живым. Только защищаться в условиях окружения – напрашивающаяся, но пагубная стратегия. Чтобы победить множество противников, нужно обладать инициативой, а не просто уйти в глухую оборону и вяло обмениваться ударами в ожидании неминуемого исхода.
Старший инквизитор, пристально наблюдавший за течением схватки с лестницы, сердито нахмурился. Он был недоволен: засада не приносила ожидаемых плодов. Несмотря на кажущуюся неспешность, еретик сражался с быстротой карающего ангела, не давая противникам вздохнуть, не то что перейти в наступление. Как истинный мастер боя, он не выглядел ни торопливым, ни суетливым, однако – видано ли! – замахи виделись чуть ли не размытыми от их головокружительной скорости. Иллюзия неспешности создавалась за счёт точности, полного отсутствия ошибочных и лишних движений. Вдобавок хитроумный негодяй ни разу не повторил одного и того же приёма дважды, а филигранная техника полукровки могла похвалиться поистине ювелирной точностью.
И вот снова! Совершенно естественным движением первый меч сильфа поднырнул под эсток одного из братьев и отвёл его в сторону, в то время как другой меч мгновенно прикончил несчастного, насквозь пронзив горло. Ещё один ликвидатор узнал, какова на вкус сталь клинков Серафима.
А тот, легко откатившись в сторону, уже снова стоял на ногах, готовый продолжать. Он был словно заговорённый… но чего ещё ожидать от нечистого отродья, продавшего душу демонам бездн?
Так ведь недолго и упустить знаменитую жертву, охота на которую велась столь долго. Любыми способами этого нужно избежать.
– Еретик использует поганую магию нелюдей! – громко провозгласил старший инквизитор, привлекая внимание подчинённых. – Примените атаку «Листья в ярком пламени»!
Повинуясь жестокому приказу, те немедленно сменили тактику – теперь все они атаковали одновременно, в тот же краткий миг, когда Серафим наносил свои парные удары! Они атаковали в самый момент его нападения, заботясь не о блокировании или манёвре, а только лишь о том, чтобы достать кажущегося неуязвимым противника. Инквизиторы отбросили всякий страх и отрешились от возможности умереть, перед лицом близкой смерти демонстрируя лишь завидное хладнокровие. Твёрдость руки и абсолютная выдержка ликвидаторов поражали и внушали невольное уважение даже их заклятым врагам, оборотням Виросы.
Старший инквизитор удовлетворённо улыбнулся. О, как бы ни был быстр и ловок этот неуловимый дух леса, всё же он не в состоянии совершить невозможное. Когда противник твой не заботится о защите, он, несомненно, умрёт. Но если противников несколько и каждый готов пожертвовать собой только лишь для того, чтобы другим удалось зацепить врага, – тогда не поможет никакое мастерство, будь ты хоть божество войны. Пусть каждый точный взмах клинков сильфа уносит чью-то жизнь, но вместе с тем одно-два лезвия хоть вскользь, но задевают его – полностью избегнуть повреждений не удаётся даже знаменитому Серафиму.
По тяжелым эстокам братьев наконец потекла его кровь.
Меж тем Себастьян мучительно размышлял над вариантами дальнейшего развития схватки. Мозг лихорадочно оценивал и анализировал без конца меняющуюся ситуацию. Даже в сложившихся непростых обстоятельствах ювелиру удалось сохранить самообладание и свойственную ему гибкость тактики, что помогло продержаться так долго. Однако самоубийственная стратегия ликвидаторов неприятно удивила сильфа. Избранные ими обоюдные атаки были, несомненно, крайне невыгодны для него. Кольцо врагов постепенно редело, но это не оказывало никакого деморализующего эффекта на оставшихся.
А оставшихся было ещё достаточно, чтобы прикончить его.
Тем временем давали о себе знать полученные ранения. Они кровоточили, кровоточили нехорошо, сказываясь накапливающейся усталостью и болью, и всё это вместе неуклонно снижало скорость передвижения и атак. Проклятье! Едва успел он восстановиться после тяжкого боя со стражами, после внезапного нападения Маршала, изрядно подкосившего силы!
И это не говоря уже о том, что ювелиру было вовсе не по душе убивать людей, и не думающих защитить свою жизнь, а потому по возможности он старался только ранить их, чтобы вывести из борьбы. Вот ведь фанатики! Но и бойцы отменные, уж этого не отнять. Какое спокойствие, какая крепость духа! Одно удовольствие иметь с такими дело, пусть даже и ведущее к печальному концу. Когда-то Себастьян был бы даже рад подобной встрече, если бы не тревожащие его теперь незавершённые вопросы. Он не был готов унести их с собой.
Сегодня неподходящий день для смерти, хоть прежде он и ждал её – любую.
Но не в этот раз.
Муторная схватка слишком затянулась – рассвет был близок. Рассвет, который должен разогнать всю ночную нечисть и явить миру новый день. Близость этого белого дня была словно знак, слабый символ надежды.
Надежды, которую всегда имеет загнанный зверь, и именно поэтому он дерётся до последнего вздоха.
Старший инквизитор вновь был раздосадован, не желая одерживать такую тяжёлую, такую трудную победу. Изначально он рассчитывал на быстрый исход – из-за внезапности и численного превосходства, разумеется. Но они уже понесли потери – не слишком ли дорогая цена за голову одного еретика, пусть даже и прославленного Серафима?
