Вот уже более трёх сотен лет, поправ все известные законы мироздания, лорд Эдвард единолично правил городом.
Конечно, маги жили долго, гораздо дольше обычных людей, черпая энергию из драгоценных камней. Однако ни одному из них доселе не удалось обмануть само время, отодвинув на неопределённый срок старость и неизбежную кончину.
Никому, кроме лорда Ледума. А тот строжайше хранил свой секрет, узнать который тщетно пытались многие любопытствующие, – желая вечной жизни, все они отыскали лишь скорую смерть.
– Несомненно, это был бы колоссальный удар для всех нас, – подчёркнуто бесстрастно подал голос Кристофер, видя, что инфант медлит и ждет от него подобающего ответа. Увы, это был не риторический вопрос, как подумалось было вначале. А просто очень, очень глупый. – В нелёгкое время пришлось бы вам принять бремя власти. Но я убеждён, вы с честью исполнили бы долг крови.
Глаза Эдмунда чуть расширились, и он отвернулся, скрывая выражение своего лица.
– Как ты считаешь, Кристофер, кто стоит за этим покушением? – Голос инфанта, и без того невыразительный, прозвучал еле слышно.
Вот это, что называется, вопрос в лоб. А так долго ходил вокруг да около…
– Совместными силами особой службы и службы ювелиров Ледума ведется расследование, но говорить о результатах пока рано, – почти отрапортовал Кристофер, умело скрывая за сухими словами личное мнение, которого у него так неожиданно потребовали. – Никаких убедительных доказательств причастности каких-либо лиц обнаружить до сих пор не удалось.
Инфант задумчиво вращал коньяк по стенкам большой чаши бокала, согревая её теплом ладони. Очевидно, это было стремление реабилитировать себя за первую неуклюже выпитую порцию. Но Кристофер ясно видел застывшее в глазах престолонаследника преступное безразличие к восхитительному напитку, и это задевало утончённую натуру аристократа за живое.
С коньяком следовало обращаться совсем иначе. Вот-вот, сейчас… Самое время приблизить нос к зауженному выходу снифтера, вдохнуть букет раскрывшихся ароматов. Не слишком близко, дабы не обжечь чувствительную слизистую парами крепкого алкоголя, позволяя ароматическим веществам выделиться и смешаться наиболее гармонично.
На лице Кристофера появилось мечтательное и горделивое выражение: что ни говори, а то был высококлассный коньяк, семи лет выдержки в старых дубовых бочках. Напиток обладал богатым и сложным букетом. Сперва явственно различались нежнейшие фруктовые нотки: собственно виноград, за ним яблоки, персики. Затем цветочные: фиалки, липовый цвет, левкой. Развитие аромата, третья его волна, радовали знатока ещё сильнее: теперь проступали лёгкие тона лесных орехов, кураги и инжира, обещая полноту и незабываемую глубину вкуса…
– Говорят, преступника нужно искать среди тех, кто получит от преступления выгоду, – негромко произнёс Эдмунд, бестактно вырывая Кристофера из облака славных воспоминаний. Впрочем, мысль инфанта казалась вполне разумной. – Кажется, на поверхности лежит, кто главный выгодоприобретатель во всей этой невесёлой истории.
– И кто же? Не понимаю вас. – Кристофер отрицательно мотнул головой, начиная заметно нервничать от столь откровенного разговора.
Вот ещё кто-нибудь узнает об этой встрече! Есть шанс попасть в неловкое или даже опасное положение. Пересудов не избежать.
А пересуды, как известно, страшнее револьверов.
– Уже поползли слухи, будто я замешан в покушении на отца, – вполголоса проговорил инфант, устремив на главу ювелиров свои светлые, блёклые глаза, такие непохожие на глаза лорда. – Будто я вознамерился сам стать правителем Ледума! Об этом шепчутся и на улицах, и в высоких кругах… Ты не можешь этого не знать, Кристофер. Скажи мне, верит ли в это лорд Эдвард?
– Прошу прощения, – слабо выдавил глава ювелиров, разглаживая кружевные складки манжет, и без того лежавших идеально, – но мы с правителем не близки настолько, чтобы он поднимал подобные вопросы. Даже если бы это было так, не думаю, что я позволил бы себе говорить с кем-то ещё на столь деликатную тему.
– Брось, Кристофер. – Эдмунд попытался было ободряюще улыбнуться, но улыбка не удалась, выйдя какой-то кривой, напряжённой усмешкой. Всегдашняя подчеркнутая аккуратность аристократа, граничащая с манией, начинала смутно раздражать инфанта. – Это просто отношения между отцом и сыном. Не вмешивай в семейные дела чёртову политику. Мне не хотелось бы, чтобы минувшее неприятное происшествие омрачило нашу связь с лордом.
Неприятное происшествие? Кристофер мысленно закатил глаза. Уж инфант-то мог подобрать иной оборот речи, говоря о гибели родного брата. Кажется, такое поведение не очень достойно престолонаследника… хотя у августейших господ свои представления о нормах. Главу службы ювелиров это не касается. Так какого дьявола Эдмунд заявился к нему? Он что, главный знаток придворных интриг в этом городе?
Может, конечно, и так… но только самых невинных из них.
– Ни в коем случае не желаю разочаровывать вас, светлейший, – беспокойным движением Кристофер провёл рукой по волосам, чуть сминая идеальную укладку, – но, боюсь, мне неизвестно мнение милорда на этот счёт.
Инфант вздохнул и медленно, смакуя, допил свой коньяк. Кристофер готов был поклясться: собеседник едва ли чувствует вкус. Отрешённое выражение, появившееся на лице Эдмунда, было весьма далеко от выражения удовольствия.
– Я понимаю, как опасно быть искренним, – тяжело выдохнул престолонаследник. – Признаюсь, я и сам устрашён. Вчера целую ночь не мог заснуть, ожидая ареста, допроса… Ты знаешь подозрительность отца… она поистине беспредельна. Да, в прошлом не однажды сия свойственная правителю черта сберегала ему жизнь, но в этот раз я всерьез опасаюсь за свою… Ты должен помочь мне, Кристофер. Не дай лорду Эдварду совершить ужасной ошибки, не дай обвинить невиновного. Помоги мне! Мне больше не у кого просить помощи.
Кристофер заметно побледнел. Что тут, чёрт побери, происходит? С одной стороны, Эдмунд серьезно напуган, как может быть напуган только человек, чья совесть нечиста. Это ясно. Он даже не пытается замаскировать свой страх, как все они привыкли поступать при дворе. С другой стороны, если бы инфант был замешан в покушении, разве стал бы так глупо подставляться, нарочно привлекать к себе внимание? Или он решился пойти ва-банк и найти союзника?
В чём – в новом заговоре?!
Глава ювелиров вздрогнул. Нет, невозможно. Эдмунд всегда был слишком нерешительным и слабовольным, чтобы осмелиться на переворот. Значит, действительно так дрожит за свою жизнь? Но почему, если он не замешан, как клянётся? А если инфанта прислал сам лорд Эдвард – разыграть этот спектакль и проверить его, Кристофера, лояльность? Непохоже на правду – прежде у правителя не замечалось подобных склонностей к детективным играм… он всегда был прямолинеен.
Бред. Если так пойдёт и дальше, у всех здесь скоро разовьётся паранойя. И так придворные подозревают друг друга и боятся ненароком сболтнуть лишнее. Нужно сосредоточиться и вернуть себе самообладание. Медленный вдох – спокойный выдох… Так-то лучше.
