– Иные люди подобны клинкам. Как жить с этим, отче?
– С любовью и благодарностью Изначальному, Себастьян. Мы не можем постичь всех Его замыслов. Но мы можем принять их. Всё, что есть в мире, имеет право быть, потому что существует – действительно существует – одна только любовь. Всё остальное – лишь наши иллюзии. Приняв эту истину, ты найдёшь ответы на все вопросы… если они ещё останутся.
– Очевидно, я ничтожно мало разбираюсь в религиозных догматах, отче. – Ювелир удрученно покачал головой. – Мне трудно осознать смысл ваших слов.
– Не в этом дело, Себастьян, – чуть слышно вздохнул священник. – Тебя мало заботит смерть, и это мудро, но и жизнь ты любишь мало. Увы, я вижу шаткость твоей веры. Попробуй идти не от сухого рассудка, а от подлинных чувств, которые заложены в тебя Творцом. Познай безграничную любовь Изначального, и ты увидишь её проявления во всем. Уподобь свой разум сосуду и исполнись Истиной, как водой. Тогда ты услышишь извечный ритм, пронизывающий всё сущее, пульс мироздания, гармонию в диссонансе. Но помни: любви сложно войти в сердце, пока там живёт страх. Там, где есть страх, не остаётся места любви. Не нужно бояться собственной силы, сын мой. Не нужно отвергать её и не нужно предавать себя. Мы не хороши и не дурны, мы такие, какие есть, и в этом высшее предназначение, дарованное нам Творцом. Не извращай предначертанный путь, сын мой. Твой страх ослепил тебя и сделал уязвимым. А ведь чем значительнее сила, тем больше возможностей и соблазнов применить её неразумно. И тем страшнее последствия наших ошибок для нас самих и для мира вокруг.
– И тем большую ответственность нам придётся нести, – заключил ювелир, не ощущая, однако, привычной тревоги по этому поводу. С удивлением обнаружил он, что причины для радости или страданий зачастую одни и те же, разница лишь в точке зрения.
– Правильно смотреть на вещи очень важно, – словно читая его мысли, мягко подтвердил святой отец. – Важно видеть мир таким, какой он есть, а не таким, каким он кажется или каким нам хотелось бы, чтобы он был. Глубоко поразмысли над этим, Себастьян, и имей смелость на прямой, честный взгляд. Пока, к сожалению, глаза твои слепы. Ты серьёзно заблуждаешься насчёт многих вещей… и людей также. Почти всегда такие ошибки приводят к непоправимым последствиям. Будь готов к ним, сын мой, и иди по своему пути. Будь готов.
– Вот как? – задумчиво проговорил ювелир, слыша, как за его спиной священник поднимается и молча направляется к выходу. – Я обещаю подумать над вашими словами, святой отец. Благодарю за поддержку.
Ему стало намного легче от этого разговора по душам. Несмотря на то, что количество вопросов, казалось, только увеличилось.
Ювелир чувствовал себя потерянным, по-настоящему потерянным. После визита святого отца наваждение как будто развеялось, и он смог снова увидеть свой путь. Увы, тот был начертан не на твёрдой почве. Мгла сомнений понемногу рассеивалась, открывая внутреннему взору узкую, ненадёжную дорогу, скорее тропу. Между высоким огнём и большой водой, по взвеси тумана – куда вела она? Себастьян не знал ответа.
Ступая на призрачные мостки реальности, Серафим и сам не понимал, что ждёт его впереди.
Глава 16, в которой случается рискованный выход в свет
Конечно, София не смогла просто так сидеть и безропотно ожидать, когда решится её участь. Это было бы совсем не в её активном и деятельном характере. Угнетало уже само то, что судьба её зависит от одного чьего-то слова.
Всю первую половину дня Искажённую колотила крупная нервная дрожь. Молодая женщина не находила себе места в тесной комнатушке, неприятно напоминавшей птичью клетку. Воистину, невыносимо. Если придётся задержаться здесь надолго, она точно свихнётся!
В полном отчаянии София металась по келье из угла в угол и даже взялась было за единственную книгу в помещении, но тяжеловесная мудрость прошедших веков никак не ложилась на ум. Текст был написан на древнем, давно уже вышедшем из употребления языке церковников, в изящной старинной манере: одна строка – слева направо, другая – справа налево. София была образованным человеком и во время обучения немного знакомилась и с самим мёртвым языком, и с таким способом письма, но читать всё равно было непривычно и трудно. Она бессмысленно скользила взглядом по путанице строчек, практически не вникая в суть, с одной-единственной целью – отвлечься от тягостного ожидания, на которое бессовестно обрёк её Себастьян.
Отвлекаться решительно не получалось.
Именно неизвестность раздражала и пугала больше всего. Лучше б имелась какая-то ясность, какой-то ответ, пусть даже и неприятный. Его по крайней мере можно будет обсудить. Или даже найти компромисс.
Должно быть, спутник уже возненавидел её из-за случившегося… и почти наверняка прогонит прочь. Что же делать, как убедить его не горячиться, не делать скоропалительных выводов?
Чёрт! И как только люди умудряются находить утешение в этих сухих истинах?! София со стуком захлопнула и отодвинула подальше бесполезную книгу. От волнения она не помнила ни строчки из прочитанного, а тонкие пальцы дрожали, как у последнего пьяницы.
Вдруг услышав звук шагов, в звенящей тишине почти оглушительный, девушка слегка оживилась и украдкой выглянула из-за двери. Так и есть! Священник пришёл поговорить с ювелиром, скорее всего, исповедовать. Наверное, он сможет успокоить Себастьяна и оказать поддержку. Церковник выглядит дружелюбным и, похоже, всерьёз обеспокоен душевным состоянием своего гостя. Возможно, этих двоих связывает не только вера, но и давняя дружба.
Спустя непродолжительное время святой отец прошествовал обратно по коридору и спустился вниз по лестнице. Выждав для верности пару минут, София выскользнула из комнаты. С понурым видом, помявшись немного в нерешительности, робко постучала, практически поскреблась в незапертую дверь.
Когда ювелир наконец открыл, оба молча застыли на пороге, с недоверчивой осторожностью глядя друг на друга. София тяжело задумалась. Как же сложно понять этого человека! Упрямый, несговорчивый, сдержанный в проявлении чувств, он тем не менее спас жизнь незнакомке и не уклонился от дальнейшей ответственности и заботы. Хотя мог бы. А значит, сердце у него хоть и суровое, но доброе.
И всё-таки полностью разгадать ювелира девушка не могла. Однажды он оставил близкого человека умирать, а значит, способен и на трусость, и на подлость. Должно быть, обладатель крови сильфов способен меняться так же легко, как и его глаза, неверный цвет которых казался то голубым – при свете луны, то даже благородно-серым – при искусственном освещении. И очень редко глаза сильфа были по-настоящему зелёными – такими, как сейчас.
Безмолвный поединок взглядами, особенно когда Себастьян стоял так близко, сложно было выиграть. Душа трепетала, как лист на ветру, но София только упрямо вздёрнула подбородок, пообещав себе во что бы то ни стало не отводить взор. Искажённые обладали особой чуткостью и, даже просто глядя в глаза, могли понять многое о собеседнике.
Несмотря на интенсивный, сочный цвет, глаза Серафима не рождали ассоциаций ни с легкомысленным буйством весенней зелени, ни с сонным, благостным покоем цветущего летнего луга.
