Глава особой службы питал известное пристрастие к часовым механизмам. Те позволяли упорядочить и получить контроль над самой таинственной и неуловимой субстанцией, которую до сих пор тщетно пытались расшифровать учёные, – временем. Правда, несмотря на все изыски часовых мастеров, время так и не удавалось посадить на цепь – пока только на ненадёжную цепочку карманных часов…
Эту модель канцлеру сделали на заказ, исполнив все многочисленные, до тошноты подробные указания по декорированию и обработке деталей. Под задней крышкой имелось прозрачное стекло, позволявшее любоваться изящной, строгой красотой рабочего механизма, позолотой, воронением и гравировкой. Тщательная полировка всех деталей – и видимых, и скрытых – была «чёрной», дающей глубокую блестящую отделку. Заводные и ангренажные колёса имели муаровую поверхность со скошенными зубьями, а сектор подзавода и мосты гильошированы узором «солнце и зерно».
С чувством глубокого удовлетворения канцлер надавил на бигель, кольцо для крепления цепочки, приводя в действие репетирный механизм. Брегет немедленно отозвался мелодичным боем, по первому требованию сообщая владельцу точное время. Низким тоном репетир неторопливо отбил двенадцать ударов, сдвоенным – два, количество полных четвертей, а затем высоким тоном – восемь, количество минут.
Тревожный голос репетира погрузил премьера в почти гипнотическое состояние. Слушая бой часов, эту музыку вечности, маг непроизвольно откинулся в кресле и замер, разом прекратив суетливое шевеление. Звуки рождали ассоциацию со звоном погребальных колоколов, и после них наступила такая же пронзительная тишина, прервать которую долго никто не решался.
Винсент тем временем укоризненно разглядывал тревожащую Кристофера деталь одежды, мимоходом отмечая белизну и изнеженность пальцев, очевидно не приученных к рукояти не только меча, но и револьвера. Это была рука подлинного аристократа, удлинённая, грациозная и деликатная, с заострёнными кончиками пальцев, с блестящими ногтевыми пластинками. Один взгляд на такую руку давал понять, какое высокое положение занимает её владелец в обществе.
– Тоже находите, что накрахмалены недостаточно хорошо? – доверительно шепнул Винсент, кивая на злополучные кружева и неотрывно глядя на мага. В серьёзных и честных глазах определённо было что-то от застывшего взгляда коршуна. – Учитывая ваш нынешний статус, слуги рискуют головой, а это, хм, довольно-таки ценный элемент костюма… Подумайте об этом на досуге, господин премьер. Хорошенько подумайте.
Маг вновь побелел, на сей раз от страха, с трудом подавляя инстинктивное желание отодвинуться подальше. Поступать так совершенно не подобало. Впрочем, в компании этого человека, привыкшего с лёгкостью распоряжаться чужими жизнями, многие чувствовали себя беспомощно. И в данную минуту, как ни абсурдна, невероятна была сама эта мысль, Кристоферу почему-то казалось, что ему… угрожают? Нейтральные слова и участливый тон Винсента вступали в странный диссонанс с выразительным взглядом, который не сулил ничего хорошего. Это было дико и… страшно.
– Всё верно, – смирившись, уступил нажиму Кристофер, не имея никаких сил противиться несанкционированному допросу, – несколько дней назад я разговаривал с обоими по приказу лорда. Но я руковожу службой ювелиров, а не стражей. У меня нет полномочий никого задерживать, тем более что указания правителя на этот счёт были недвусмысленны. Оба ювелира категорически отрицают какую-либо причастность к похищению «Глаза Дракона». Мне показалось, они были искренни…
– Ясно. – Канцлер уже перешёл на сухой и деловой тон, которым обычно разговаривал с подчинёнными. Когда собеседник морально сломлен и готов давать правдивые показания, нет больше нужды упражняться в психологических техниках допроса. Многолетний опыт помогает безошибочно угадать такой момент. – Вам показалось. Что ж, я поговорю с ними сам, как только мои люди найдут их, тогда и проверим вашу интуицию. А что вам поведал престолонаследник? Как я слышал, также отрицал свою причастность?
– Да, господин канцлер.
– Выходит, со мной он был более откровенен, хоть и играл поначалу в молчанку. – Винсент негромко постукивал по столику своей неизменной тростью, выбивая одному ему ведомый ритм. Лицо главного следователя, словно высеченное из камня, поражало своим бесстрастием. Многие в Ледуме были уверены, что этот расчётливый, ледяной человек вообще не способен на проявление чувств. – Только представьте, Кристофер, ведь он хотел убить своего брата.
– Что-о?.. – не сразу сумел произнести глава ювелиров, от изумления потеряв дар речи.
Кто бы мог подумать, что нерешительный инфант отважится на попытку убийства!
Неужели неприязненные отношения между братьями, вызванные соперничеством за расположение отца, зашли столь далеко? Логично было бы предположить желание младшего брата устранить наследника, но чтобы наоборот?.. Безумие какое-то.
– Именно так, – спокойно подтвердил канцлер. – Я выяснил причины, по которым престолонаследник находился в хранилище, и полностью восстановил порядок событий. Если говорить кратко, ранним утром светлейший инфант нанёс на внутренний обод кольца Эдгара яд, который должен был убить того почти мгновенно. Позднее Эдмунд вторично явился в хранилище, чтобы проверить, надел ли брат кольцо. Обнаружив, что план не удался и Эдгар взял шерл отца, инфант схватил подделку и поспешил к брату, чтобы исправить чудовищную ошибку. Но он опоздал. Кажется, у бедного Эдгара совсем не было шансов пережить тот злополучный день. Какая ирония злой судьбы.
– Невероятно. – Кристофер только покачал головой, удивлённо приподняв брови. – Как вообще можно было додуматься использовать шерл для убийства? Разве не ясно, что защитные минералы отводят беды от владельцев? В тот роковой миг Эдгар не случайно перепутал перстни… «Глаз Дракона» воздействовал на него так. Камень привлёк его, предчувствуя серьезную угрозу для своего хозяина, милорда. «Глаз Дракона» выполнил свою миссию безопасности: он спас жизнь владельца. И в то же время он спас Эдгара от немедленной неминуемой смерти.
– Возможно, – не стал спорить Винсент: его познания в области магии минералов были довольно ограничены. – Как бы то ни было, это означает, что к моменту первого посещения Эдмундом хранилища, то есть около семи часов утра, камень Эдгара уже был подменён. Что интересно, в промежуток с одиннадцати часов вечера накануне, когда Эдгар сдал свой перстень, до семи утра, когда Эдмунд осуществил свой преступный замысел, по свидетельству охраны, в хранилище никто не проходил.
– Что же тут удивительного? – равнодушно пожал плечами Кристофер. – Если мы имеем дело с профессионалом, то очевидно, что он не оставил следов.
– То есть вы полагаете, объект охраняется из рук вон плохо? – бесстрастно уточнил глава особой службы. – Настолько плохо, что вор может проникнуть туда, не привлекая никакого внимания? Возможно, службе ювелиров следует лучше исполнять свои обязанности?
– Я подразумевал иное, – вздохнув, пустился в объяснения маг. – Но, коль уж вы спросили, во дворце не одно хранилище драгоценных камней. В то, о котором идёт речь, доступ разрешен не только сыновьям милорда, но и практически всем придворным магам и ювелирам. Другими словами, это хранилище общего пользования, и содержит оно далеко не самые ценные и редкие образцы. Скорее, наоборот. Если уж быть откровенным до конца, «Глаза Дракона» были там единственными стоящими минералами, и то они специализировались на сугубо защитных функциях, как и все турмалины. Сами понимаете, господин канцлер, для мастера своего дела проникнуть в подобное хранилище незамеченным будет сложно, но, в принципе, возможно.
