Не желая без надобности держать такого приятного человека на прицеле, Себастьян вознамерился было убрать оружие, но внутри слабо зашевелились неприятные червячки сомнений.
Стоп.
Что-то подобное уже было в его жизни, и совсем недавно: странная необъяснимая симпатия к незнакомцам, внезапное чувство доверия к человеку, которого видел впервые… совершенно необоснованного, несвойственного в такой ситуации доверия. Похоже, с таким трудом добытой ювелиром информации всё-таки можно было доверять – перед ним легендарный глава общества Искажённых Ледума.
И уже не раз виденные, такие кроткие, карие с золотинкой глаза только подтверждали это. Глаза выдавали его с головой.
– Сумеете, Альбер, ещё как сумеете, – бесстрастно возразил Себастьян, поднимая ослабевшую было руку с револьвером и точным движением поправляя прицел. – Но, боюсь, у меня нет никакого желания препираться и возвращать вам так некстати утраченную память. И без того потратил я слишком много времени – поверьте, найти вас было не просто, ох как не просто.
В ясных глазах мужчины отразились первые признаки беспокойства – на один-единственный миг, мельком. Затем лицо его снова разгладилось и осветилось всё той же доброжелательной, чарующей улыбкой.
Заметив это, ювелир нахмурился.
– Давайте договоримся сразу, – тихо предупредил он, а в серьёзных глазах сильфа уже разливалась неприятная холодная зелень, – я задаю несколько очень простых вопросов, и за каждый неправильный ответ вы получаете пулю в живот. Продолжаем игру до тех пор, пока будете в состоянии говорить, то есть совсем недолго. Это плохой вариант развития нашего разговора. Но, к счастью, есть и хороший: если будете честны, я узнаю то, что мне нужно, и просто уйду, не тронув вас. По рукам?
Мужчина чуть сощурил глаза и перестал улыбаться.
– Я вижу, вы не такой, как все, сэр, – с подкупающей прямотой вдруг заявил он. – Вы не человек.
– Рад, что вы заметили. Но речь не обо мне.
– Хм, да уж я-то заметил, – развел руками Искажённый. – А вот вы явно не знаете многого. Иначе не размахивали бы тут револьвером, а уже давно узнали всё, что хотите.
Должно быть, Альбер намекал на какие-то особые способности сильфов, говорил о магии древней крови. Но Себастьян не воспитывался среди народа его матери, а потому мало что знал о нём. Некоторые черты этой старшей расы инстинктивно проявили себя на протяжении жизни, но, вероятно, не все. Как бы то ни было, подсказать и научить большему было некому.
Поняв, что хозяин не намерен дальше ломать комедию и ему тоже можно не скрываться, наёмник снял шляпу. Тут же растрепались, обретя свободу, волосы цвета бледного пламени. Такой осенний, такой насыщенный… лисий цвет. Альбер во все глаза разглядывал примечательную внешность полукровки. Где же краски, как не здесь… редкие, запрещённые краски.
– Что же… Дело принимает дурной оборот. Увы, я не властен помешать вашему допросу. Можете делать всё, что захотите, но знайте: я не скажу вам ни слова. Не имею права. Даже одно слово может погубить всех нас.
Себастьян сухо усмехнулся в ответ. Ну, уже лучше – собеседник таки пошел на контакт и подтвердил своё положение. Дело за малым.
– Если вы видите, кто я, Альбер, значит, вы должны понимать, что из-за особенностей своего происхождения я не могу работать на Инквизицию, – попытался воззвать к разуму мужчины сильф. – Чистоты моей крови для братьев-инквизиторов явно недостаточно, уж поверьте. Вы можете доверять мне. Я вовсе не собираюсь сдавать вас святой службе или же городской страже.
Искажённый молчал.
– Я не намерен причинять «Новому миру» какой-либо вред, – настойчиво продолжил ювелир, – и вообще стараюсь держаться в стороне от политических дрязг. Меня привело к вам дело исключительно личного характера, которое останется только между нами. Прошу вас, не заставляйте меня своим упрямством претворять в жизнь произнесённые угрозы.
Искажённый по-прежнему стоически молчал, и Себастьян не знал, что он мог бы ещё сказать, чтобы убедить мужчину сотрудничать. Однако тот бросил пристальный взгляд на ювелира и, убедившись в непреклонности сильфа, отвернулся. Выразительные глаза его померкли.
– В каких-то вопросах вы очень наивны. – Альбер печально покачал головой. – То, что вы полукровка, ещё ни о чём не говорит. Многие Искажённые добровольно отказываются от борьбы и предаются властям, стараясь спасти свои жалкие жизни… Однако вы не из таких.
Серафим с надеждой слушал мужчину, горячо желая, чтобы тот принял решение помочь ему и не пришлось без надобности применять силу.
– Хоть вы и угрожаете мне, в ваших словах нет жестокости или лжи, – задумчиво проговорил глава «Нового мира». – Вы создаёте впечатление честного человека. Я склонен поверить вашим мотивам… вашим глазам, хоть это и не глаза человека. Да, мне кажется, я могу пойти на риск и довериться вам. Я разбираюсь немного в людях… иначе мне было бы трудно в течение долгих лет занимать столь опасный пост. И сохранять нашу организацию не только действующей, но и весьма неудобной для существующего режима.
– Должно быть, непросто нести такое бремя в одиночку, – вежливо кивнул Себастьян, естественным образом подстраиваясь к неторопливой манере речи Искажённого. – Возможно, ваш брат мог бы помочь вам в этом нелёгком труде, останься он жив, не так ли?
Альбер чуть заметно поджал губы.
– Не понимаю, почему вас это интересует, – прохладно отозвался он. – Но из постановки вопроса заключаю, что откуда-то вам уже стало известно, что несчастный Грегор был убит по моему приказу. Увы, он ничем не мог помочь «Новому миру». Напротив, брат только мешал нам.
– Вот как? – саркастически хмыкнул ювелир, не удержавшись. И тут же поправился, приготовившись выслушать эту семейную историю, которая обещала быть интересной. – Удивительно.
– Не спешите иронизировать, сэр: я говорю вам чистую правду. Правду, которую вы так желали услышать и которую силой потребовали от меня. Грегор хотел уничтожить «Новый мир».
– Уничтожить своих собратьев? – позволил себе усомниться Себастьян. – Но почему?
Версия смерти отца Софии от главы Искажённых выглядела какой-то фантастической. Гораздо более правдоподобной выглядела банальная и нередкая в тайных организациях борьба за власть.
– Я же уже сказал вам, что многие Искажённые предают нас. – В глазах Альбера появилась горечь. – Предают самих себя, свое предназначение, свою кровь. Они напуганы и раздавлены законами общества и желают только одного: чтобы их оставили в покое. Двойная жизнь, связи с подпольем, постоянная неравная борьба, готовность к худшему, – поймите, это не для всех. Почти никому из нормальных людей такого не нужно. Никто не желает годами хранить свой ужасный секрет, скрывать от всего мира то, что ты иной… Быть изгоем непросто. Если ты один и представители городских властей нашли тебя прежде, чем собратья из «Нового мира», – почти наверняка ты согласишься на всё, лишь бы только тебе сохранили жизнь. Прежнюю жизнь.
