- Едем дальше! - воскликнул Габриэль, вскакивая на взмыленного коня.
Дорога почти повсюду была в хорошем состоянии и не уступала любому большаку, хотя это был самый обыкновенный проселок. Сделав последний поворот, они выехали на дорогу, ведущую в Бат. Когген воспрянул духом.
- Здесь мы его и сцапаем! - воскликнул он.
- Где?
- У Шертонской заставы. У этих ворот сторож такой соня, каких не сыщешь во всей округе, до самого Лондона. Звать его Дэн Рендал. Я знавал его, когда он служил еще на Кэстербриджской заставе. Лошадь охромела, да еще застава, дело наше верное!
Теперь они ехали медленно, с большой оглядкой. Они не проронили ни слова, пока не увидели перед собой на темном фоне листвы пять белых перекладин шлагбаума, преграждавших путь.
- Тсс! Подъехали, - прошептал Габриэль.
- Сворачивайте на траву, - бросил Когген.
Какой-то темный предмет резко выделялся на самой середине белого шлагбаума. Раздавшийся оттуда крик нарушил глубокое молчание ночи:
- Эй! Эй! Откройте ворота!
Очевидно, то был уже повторный окрик, хотя до сих пор они ничего не слышали, ибо не успели они подъехать, как дверь сторожки отворилась и оттуда вышел полуодетый сторож с фонарем в руке. Лучи фонаря выхватили из мрака всю группу людей.
- Не открывайте ворот! - гаркнул Габриэль. - Он украл лошадь!
- Кто? - спросил сторож.
Габриэль взглянул на человека, сидевшего в двуколке: это была женщина... больше того, это была сама Батшеба.
При звуках его голоса она поспешно отвернулась, пряча лицо в тень. Однако Когген успел ее разглядеть.
- Да это хозяйка... Лопни мои глаза! - пробормотал он, совсем сбитый с толку.
Да, то была Батшеба, и она тотчас же прибегла к уловке, что всегда удавалось ей в критические минуты, если только ею не владела любовь, - она скрыла свое удивление под маской хладнокровия.
- Скажите, Габриэль, - невозмутимо спросила она. - Куда это вы направляетесь?
- Мы думали... - начал было Габриэль.
- Я еду в Бат, - прервала она его, обнаруживая присутствие духа, которому Габриэль мог бы сейчас позавидовать. - Мне пришлось отправиться туда по важному делу, и я не смогла навестить Лидди. Что это вы вздумали гнаться за мной?
- Мы решили, что лошадь украдена.
- Этого еще не хватало! Что за глупость! Как же вы не сообразили, что это я взяла лошадь и двуколку! Мне так и не удалось разбудить Мэриен, хотя я добрых десять минут барабанила в ее окно. К счастью, я нашла ключ от каретного сарая и больше никого не стала беспокоить. Неужели же вы не догадались, что это сделала я?
- Как же нам было догадаться, мисс?
- Ну, положим, что так... Ой, да это лошади фермера Болдвуда! Великий боже! Что же это вы наделали, какую неприятность мне причинили! Стоит леди выйти за порог, как ее начинают преследовать, словно какого-нибудь жулика,
- Да откуда же было нам знать, раз вы не изволили никого оповестить? вырвалось у Коггена. - А по правилам общества леди не положено разъезжать в этакое неурочное время.
- Я известила вас, и вы узнали бы утром. Я написала мелом на воротах каретного сарая, что приходила за лошадью и двуколкой, никого не добудилась, уехала и скоро вернусь.
- Помилуйте, мэм, да разве нам разглядеть было в потемках?
- В самом деле, - согласилась девушка. Сперва она рассердилась, но по своей рассудительности быстро оценила исключительную преданность работников. Она прибавила с ласковыми нотками в голосе:
- От души благодарю вас за ваше усердие, только напрасно вы взяли лошадей мистера Болдвуда.
- Красотка охромела, мисс, - заметил Когген. - Как же вы дальше-то поедете?
- В копыте застрял камешек - только и всего. Я слезла, не доезжая заставы, и вытащила его. Благодарю вас, я хорошо умею править. К рассвету доберусь до Бата. Пожалуйста, возвращайтесь домой!
Батшеба повернула голову, и в лучах фонаря сверкнули ее быстрые яркие глаза. Выехав из ворот, двуколка канула в таинственную тень нависших ветвей. Когген и Габриэль поворотили лошадей и поскакали обратно по той же дороге, овеянные бархатным воздухом июльской ночи.
- А чудную выкинула она штуку, верно, Оук? - проговорил Когген, сгорая от любопытства.
- Да, - кратко отозвался Габриэль.
- Ей за ночь нипочем не добраться до Бата.
- Слушайте, Когген, пожалуй, лучше нам помалкивать об этой ночной передряге.
- Мне тоже так думается.
- Вот и ладно. К трем часам мы будем на ферме и тихонько проберемся в дом.
Сидя в тот вечер у дороги, Батшеба долго размышляла с тревогой в сердце и наконец пришла к заключению, что существует лишь два выхода из создавшегося отчаянного положения. Первый - не допускать Троя в Уэзербери, пока не остынет ярость Болдвуда; второй - внять увещаниям Оука и гневным обличениям Болдвуда и навсегда порвать с Троем.
Увы! Разве могла она погасить в своем сердце вспыхнувшую любовь, оттолкнуть его, заявив, что он ей не мил, что она не желает его видеть и умоляет его пробыть до конца отпуска в Бате, не появляться в Уэзербери и не встречаться с ней?
Как это было бы ужасно! Все же она допускала такой выход, позволяя себе, однако, по-девичьи помечтать о том, какая счастливая выпала бы ей доля, если бы Трой был на месте Болдвуда и стезя любви совпала со стезей долга. Потом она принималась терзаться мыслью, что Трой позабыл ее и стал возлюбленным другой. Ведь она поняла натуру Троя, и ее пугало его непостоянство; но, на беду, ее любовь не ослабевала при мысли, что он ее разлюбит, напротив, от этого он становился ей еще дороже.
Внезапно она вскочила на ноги. Она должна поскорей с ним увидеться! Она станет умолять его, чтобы он помог ей развязать этот узел! Писать ему в Бат уже было поздно, да он и не послушался бы ее!
Упустила ли Батшеба из виду тот факт, что рука возлюбленного никак не может служить опорой, когда принято решение расстаться с ним? Или же она лукавила сама с собою, с замиранием сердца помышляя о том, что, приехав для рокового объяснения, во всяком случае, сможет лишний раз с ним повидаться?
Уже совсем стемнело, было около десяти часов. Чтобы осуществить свой замысел, ей оставалось одно: отказаться от посещения Лидди в Иелбери, вернуться на ферму в Уэзербери, запрячь лошадь в двуколку и помчаться в Бат. Сперва она сильно колебалась, - путь был чрезвычайно утомительный даже для сильной лошади, и она не представляла себе, что расстояние так велико. Вдобавок рискованно было ехать девушке ночью одной.
Неужели же ей отправиться к Лидди и не вмешиваться в дальнейший ход событий? Нет, нет! Она должна действовать! Батшебой овладело лихорадочное возбуждение, и она уже не внимала гласу благоразумия. Она повернула назад, к селению.
