Никиас отрицательно качает головой.
– Эдем под защитой небожителей. Город виден только ангелам и тем, кого сами сюда сопроводили. Даже если Отрекшиеся будут знать о местонахождении нашей деревни, они не смогут в нее попасть. – Он делает глубокий вдох. – Я больше переживаю, что нас найдут чистокровные ангелы. Некоторые не прочь посмотреть, как нас стирают с лица земли. От Падших и Отрекшихся мы защищены. А от них – нет.
Есть над чем подумать. Нефилимы, живущие за пределами этого места, относятся к ангелам с подозрением, а у местных очень укоренился страх перед теми, кого они даже не знают.
Несколько минут мы шагаем вдоль апельсиновой рощи молча. Вероятно, Никиас не знает ответа, но я все равно хочу задать ему еще один вопрос.
– Почему Камиэль отправил меня к людям? Быть отцом-одиночкой не входило в его планы?
Никиас оглядывает меня краем глаза, а потом поднимает взгляд к небу; спектральное солнце отбрасывает на нас свои розовые лучи, мягко освещая его лицо.
– Камиэль – Ангел Войны. Под его командованием находятся тысячи других, но лишь некоторым известно о существовании Эдема, а о тебе и Сташе знало и того меньше, если знало вообще. Звание для ангелов не просто работа, это часть их сущности. Камиэль не мог просто бросить свое призвание, без Сташи рядом защищать тебя не представлялось возможным. Он не мог воспитывать тебя среди своих, потому что в их кругу слишком много предрассудков о Нефилимах. Он понимал, что Эдем небезопасное место для тебя, и не доверял другим потомкам ангелов. Поэтому он спрятал тебя в единственном месте, где, как он думал, тебя не смогут найти. Может, я и не согласен с подобным решением, но знаю, что далось оно ему очень тяжело.
Ну вот, наконец, я и знаю всю правду.
С логической точки зрения, возможно, он поступил правильно. Хорошо это или не особо, но вот она я, жива и здорова. Но знает ли он, через что мне пришлось пройти, чтобы выжить? О боли, страданиях, издевательствах. Неужели нельзя было появиться хотя бы для того, чтобы объяснить мне, что я не совсем человек? Знай я это раньше, мне было бы намного легче жить.
– Я хотела бы побыть одна, если вы не против.
Никиас кивает и, грустно улыбаясь, кладет руку мне на плечо и легонько его сжимает.
– Конечно. Нужно время, чтобы все это осознать и принять. Не торопись.
Я жду, когда он исчезнет из виду, и бросаюсь бежать.
11. Эмберли
Я перестаю бежать только тогда, когда сил совсем не остается. Согнувшись, я кладу руки на колени и делаю глубокие вдохи. По лицу стекает пот, футболка прилипла к телу. Пробежка по фруктовым рощам Эдема была не самой долгой или длинной в моей жизни, но, пожалуй, самой трудной. Это то, что мне было нужно. Сейчас мое тело на пределе, в хорошем смысле этого слова, и напряжение, которое могло вновь взять свое после разговора с Никиасом, как рукой сняло.
Поворачиваюсь, чтобы отправиться назад, в деревню, как вдруг что-то падает с неба, присаживаясь передо мной на корточки. Пока Ставрос выпрямляется во весь рост, я отступаю на шаг назад: вид у него очень грозный, впрочем, как всегда. Он шагает в мою сторону, намереваясь сократить расстояние между нами.
Испугавшись, я отступаю назад до тех пор, пока не запутываюсь в ветвях лимонного дерева. Их тоненькие концы путаются в волосах и больно врезаются в плечи. Я сердито отмахиваюсь от них и вырываюсь на свободу.
– Ставрос. Что происходит? – Неважно, насколько пугающим он может выглядеть, я не собираюсь показывать этому идиоту свой страх.
– Ты должна была сдохнуть еще в младенчестве и избавить нас всех от проблем.
От шока все тело сковывает, так что своевременно увернуться от его удара я не успеваю. Кулак мужчины встречается с моей щекой, и я падаю на колени. Пытаюсь встать, но он продолжает нападать и пинает в живот, отбрасывая меня к стволу ближайшего дерева. От удара ветви вздрагивают, и на землю падает целый дождь из лимонов.
Из горла вырывается хрип, из легких будто высосали весь кислород. Ставрос наступает снова. От его следующего удара я уклоняюсь и откатываюсь в сторону. Его кулак врезается в ствол, дерево заваливается назад, обнажая корни и разбрасывая вокруг комья земли.
Что вообще происходит? Очередное «показушное» нападение, как с Широй? Или он реально хочет меня убить?
Расправив плечи, старикан решительно наступает в мою сторону.
– Ты – убожество.
Я усиленно напрягаю мозг, пытаясь собрать то, что знаю, в одно целое.
– Считаете меня убожеством, но при этом хотите женить на мне вашего сына? Странно, однако.
Он сплевывает на землю.
– Брак с моим сыном хоть что-то дал бы тебе в жизни, но Аэро слишком хорош для тебя. Теперь я не позволю этой свадьбе состояться.
Несмотря на свое положение, я почти хохочу. Позволит?
Ставрос продолжает опасное приближение.
– Пора закончить начатое. В этот раз я не допущу той же ошибки, и в живых ты точно не останешься.
Закончить начатое? В этот раз?
У меня перехватывает дыхание. Это был он. Этот человек отравил меня в детстве. Из-за него Камиэль и Сташа покинули Эдем. События, в результате которых я осталась сиротой, произошли по его милости.
Впервые в жизни меня охватывает настолько сильный прилив ярости, взрываясь внутри. Трансформация накрывает меня горячей волной, опаляя цитрусовые деревья вокруг. Ставрос, похоже, совсем не боится, но очень зря.
Он виноват, и он заплатит за это своей кровью.
Гнев, клокочущий внутри меня, подобен животному. Он заглушает мою совесть и стирает границы между «хорошо» и «плохо». Буквально приказывает мне поддаться и броситься в бой, и я подчиняюсь ему, проваливаясь в забытье.
* * *
Щурюсь от дневного света. Раздается протяжный стон, я смотрю вниз и вижу кровь. Она повсюду. Все ладони красные, с пальцев тоже капает. Вся рубашка и брюки забрызганы, под ногами тоже алая лужа. Я вся в ней. Я ранена? Ничего не болит. Честно говоря, не считая ужаса и непонимания ситуации, чувствую себя прекрасно. И даже более того. Полной сил.
До меня доносится еще один стон. Источник звука лежит на земле в нескольких футах от меня.
Я ошибалась. Это не моя кровь, а его.
Потомок ангелов лежит на спине между цитрусовыми деревьями. В груди у него дыра, из которой пузырится и бурлит кровь. На лице буквально живого места нет.
– Боже мой. – Подойдя к нему, я опускаюсь на колени. Руки трясутся, пока пытаюсь понять, что происходит. В голове абсолютная пустота, как и утром.
– Остановить кровь. Нужно остановить кровь, – шепчу я сама себе. Ответы сейчас не так важны, как спасение чьей-то жизни. Я хочу надавить на зияющую рану, но что-то не так. Руки проваливаются внутрь грудной клетки на несколько дюймов, и я отнимаю их обратно. Мужчина не оказывает сопротивления.
