Надо сказать, его неприятно удивила осведомлённость барона.
– Как вам будет угодно, – и испайронец даже поклонился, – Итак, на арене два сына графа, Жан и Антуан. А где, по-вашему, ещё два?
При таких словах барона герцог весь напрягся. А тот просто наслаждался моментом:
– Не знаете? Что ж, я привёз сам половину ответа. Здесь внизу, в моей карете, сидит Виктор, третий сын графа.
И вот он, триумф барона Парадесса. Он даже в самых смелых своих фантазиях не смог представить, как сильно удивится Его Светлость. Герцог непроизвольно вцепился в подлокотники своего кресла и отрицательно замотал головой, а уже в следующий момент, поддавшись внутреннему порыву, подбежал к окну чтобы посмотреть на карету барона.
– Вздумали пошутить, барон!?!
– Это не шутка, и вы его увидите. Но прежде будет разумнее выслушать меня. Теперь, я вижу, вы в состоянии уделить моему рассказу должное внимание… – и барон жестом предложил Его Светлости вернуться в кресло.
Что ж, герцог снова занял своё место, и барон поведал ему о событиях минувшего дня, от встречи с Виктором, до своего появления в этом доме. Он рассказал всё, что случилось и что знал, рискнув вызвать издёвку герцога, но тот не воспользовался такой возможностью. Он слушал предельно внимательно, а в голове его тем временем возникали свои тёмные мысли, вспыхивали, гасли, тлели, переплетались и выстраивались в стройные цепочки. К концу рассказа барона герцог уже чётко представлял, чего он желает, и как добьётся исполнения этих желаний.
– Вы совершенно правы, сеньор. Мы с вами крепко связаны. И знаете, что я вам скажу? Мы найдём беглецов, и скорее, чем вы, возможно, думаете.
В ответ барон кинул на герцога недоверчивый взгляд, и тот принял это как вызов:
– Теперь послушайте меня… – и Его Светлость даже подался ближе к барону, столь большое в нём проснулось желание быть услышанным и понятным…
* * *
В окошко кареты Виктор увидел, что к нему приближается атлетического сложения блондин-альбинос, одетый в очень дорогое форменное платье. Дверца распахнулась, и Ламороу произнёс с плохо скрываемым удивлением в голосе:
– Прошу следовать за мной… сударь.
Что ж, Виктор с готовностью подчинился. Он сразу понял, что имеет дело со слугой герцога. Яркий брианский акцент не оставлял ни малейшего сомнения. Так, не отставая от Ламороу ни на шаг, Виктор уже очень скоро вошёл в хорошо освещённую комнату.
– Ты свободен, Ламороу, – прозвучавший приказ заставил первого праиэра закрыть двери с другой стороны.
А Виктор обратил взор к человеку, которому принадлежал этот властный приятного тембра голос. Присутствие в комнате барона тоже не осталось незамеченным.
Юноше уже довелось мельком видеть герцога, тем утром, когда Марианна, Анри и Жан бежали из Рунда. Но что он тогда видел? Богатую шляпу и дорожный плащ некоего дворянина верхом на великолепном коне… Правду сказать, тогда Виктора гораздо больше интересовали беглецы, и он не уделил должного внимания господину тех, кто отправился в погоню. Позже, узнав о существовании некоего герцога и возможной встрече с ним, Виктор уже успел мысленно нарисовать его портрет, но в этот момент придуманный образ обратился в прах. Герцог Бетенгтон, казалось, был воплощенным совершенством мужской красоты: безупречная осанка, атлетическое телосложение, властный взгляд, идеально правильные черты лица, богатейшая копна волос, а не какой-нибудь напудренный парик … Нередко сам Виктор, описывая таких людей своим товарищам по чарке вина, говаривал: «Это создание королевской породы!» Бессознательно оценив своё первое впечатление и вспомнив эту некогда обычную для него фразу, юноша улыбнулся.
– У тебя хорошее настроение, Виктор Ровиньоль. Так, кажется, тебя зовут? – мягко заметил герцог.
В ответ Виктор почтительно поклонился.
Да, перед герцогом стоял ещё один сын графа де Лаган! Ещё один близнец! «Не тронутая целина!!!» – мысленно ликовал герцог, – «Если этот парень и правда ничего не знает, то… Мог ли я мечтать о такой удаче?!»
– Барон Парадесс рассказал о тебе много хорошего, но мне интересно, как бы ты сам похвалил себя. Представь, что я могу взять тебя на службу на превосходное жалование, но ещё не принял окончательное решение. Помоги же мне определиться.
«Карлос оказался прав, меня преподнесли в подарок», – Виктор сощурился:
– Похвалиться? А насколько превосходное жалование?
– Замечательный вопрос. Ты не будешь обижен. Итак…
– Что ж, извольте… Господин барон, – Виктор поклонился тому, – знает меня слишком мало, чтобы по достоинству оценить все мои таланты. И тем не менее, того немногого, что ему удалось заметить и передать вам, милорд, хватило чтобы вы смотрели на меня, как на человека. Умножьте всё то хорошее, что мне уже приписано, раз эдак в десять, и вы получите кое-какое представление о том, с кем изволите говорить.
– Браво! – рассмеялся герцог, – Меня восхищают твои познания в арифметике и логике. А умение говорить, не говоря, указывает на некоторую сообразительность. И всё же я бы предпочёл, чтобы ты перечислил свои достоинства сам.
– Извольте. Дерусь как лев, умен как филин, образован лучше иных дворян и собираюсь стать богатым, – и Виктор выразительным движением головы поставил в этой тираде весомую точку.
– Чёрт меня побери, если это звучит неубедительно! – одобрил герцог, – Может быть, уже и план есть? Как именно ты собираешься разбогатеть?
– Пока точно не знаю, но судьба мне ещё улыбнется. Я в это верю. Вот, например, вы уже заговорили о превосходном жаловании.
– Этот мальчишка мне нравится всё больше и больше, – герцог кивнул барону, – Он и правда умён, но ещё и нахал! Значит, парень, ты любишь деньги.
– Конечно. А кто же их не любит?
Этот последний вопрос герцог оставил без ответа. Точнее ответом стал пристальный оценивающий взгляд, смеривший Виктора с ног до головы и обратно.
– Замечательно… – наконец, обронил Его Светлость, – Стало быть, ты «умён, как филин»… Если это так, то наверно ты уже сообразил, что здесь делаешь.
– Конечно, милорд.
– Вот как? Что ж, поделись с нами этими соображениями…
– Как вам угодно, – и Виктор снова поклонился. А когда выпрямился, заявил сразу как есть, – Вас и господина барона очень развлекает моё лицо. Ни так ли?
Барон невольно кинул на герцога удивлённый взгляд, тот в свою очередь движением бровей тоже выразил свою заинтересованность:
– И чем же так примечательно твоё лицо?
– Это вам виднее… Ведь не влюбились же вы в меня, – усмехнулся юноша, и тут же выдал второе «соображение», – Думаю, я на кого-то очень сильно похож.
– И знаешь на кого? – герцог даже подался ближе.
– Думаю, на какого-нибудь дворянина.
