Маркиз тоже не смел нарушить молчания. Да, верно, он боится. Он не может не думать, что его шансы ежеминутно тают, словно утренний туман. Так, они и пробыли в плену своих горестных мыслей где-то с четверть часа. Но Эмилия первая ожила, снова развернулась к брату:
– Сударь, сколько же можно!? С самого детства… Столько лет… Надо же, наконец, набраться мужества и признаться себе в том, что у вас нет никаких шансов! НИКАКИХ! Своей настойчивостью вы только ставите под угрозу саму возможность оставаться с Анной хотя бы в дружеских отношениях. Она скоро просто прогонит вас с глаз долой! Поверьте, если вы будете продолжать в таком духе, и тем более делать то, что вы намерены делать, я имею в виду герцога, это закончится тем, что она вас…
– Прогонит?! – и маркиз нервно рассмеялся, – О Боже, сестра, да она меня уже столько раз прогоняла!.. Но наступал новый день, и всё начиналось с начала… Разница теперь в том, что новый день может и не наступить!
Маркиз горестно вздохнул, задумчивым кивком головы подытожил свои невесёлые мысли и стремительно направился к двери. Уже на пороге он, вдруг опомнившись, бросил сестре:
– Встретимся за обедом…
«Бедный братик…» – Эмилия горестно вздохнула. Она было встала, чтобы проводить его, за что и была вознаграждена этими последними словами, но теперь девушка тихо опустилась на край кровати, да так и замерла, всё ещё не сводя глаз с только что закрывшейся двери, – «Сколько же ещё он может себя терзать?! Как слеп и как упрям… Но ведь и Эжен такой же! Он до сих пор любит меня, это ясно! Любит, несмотря на всё то, что ему пришлось пережить по моему легкомыслию, или… жестокости?.. Анна обходится с моим братом полегче, и я могу её понять. Луи бывает нестерпимо навязчив… Как это Анна однажды сказала? Быть предметом такого обожания это тяжкое испытание, это бывает физически невыносимо… Кажется, теперь я начитаю понимать, что она имела в виду, спасибо Фонтэнжу…»
И Эмилия, поддавшись внутреннему порыву, вдруг стрелой метнулась к двери и повернула ключ в замке. Стало спокойнее, но ненадолго.
«Брат ревнует! А ведь и я ревновала, вон, всё сегодняшнее утро покоя не было! И кого?! Эжена Ровиньоля! Сказали бы мне это год назад! Увидеть бы эту де Монсар… И почему мужчины так слепы?! Что заставляет их думать, что ничто не изменилось?! Ведь год – это целая вечность! Вечность… Да, и я уже не та Эмилия, капризная и самовлюблённая девчонка. И мир вокруг не тот. Не тот… Легко ли было чувствовать себя без вины виноватой, отсюда что ни шаг, так новая глупость, а ему боль… Но ведь не со зла же я, в самом-то деле! Что особенного в том, чтобы выпороть лакея?! Путь и влюблённого, но всё же лакея! И не надо было ему при этом петь! И в конце концов, если ему так нравилось меня веселить, почему же ему было не побыть шутом на моём балу, велика беда, гостей посмешить… ну… чуть пьяных гостей, но они-то все особы титулованные, а кем был он?.. Безродным мальчишкой… Н-да, если бы Луи не взбрело в голову разыграть тот спектакль – как бы женить его на свинье… и, если я бы не поддержала эту шутку, не вцепился бы Эжен в горло Луи… Всё! Хватит! Вот только не надо вспоминать о том, что было после этого! Не надо!!! И этого достаточно! Он был всего лишь ЛАКЕЕМ! …и он заставил меня думать о себе все эти долгие месяцы, подарил это постоянное чувство вины, стыда… Да, чёрт побери, он доказал, что я не достойна его, хоть и маркиза. Особенно теперь, когда он оказался отпрыском одного из лучших домов Фрагии! Стоп. А почему это я решила, что он по-прежнему любит меня?! Ведь об этом не было сказано ни слова?! Он просил меня не вмешиваться в дела его семьи. И что?.. А то, что он всё же счёл нужным развеять мои подозрения насчёт графини де Монсар!!! И этот его взгляд… Он стал опасен, очень опасен для меня! Да и мой брат признал это, Лаганы красивы, благородны, до безрассудства смелы, верны, умны… Почему он говорит, что ничто не изменилось?! Я всё также плоха, или, быть может, он всё также любит меня?.. Быть может, он не затаил на меня зла?..»
И в этот миг что-то заставило её оглянуться. На подоконнике появился букет её любимых голубых незабудок! «Незабудки?! Эжен! О Боже, он помнит и это. Как же?.. Каким образом брат собирается защитить меня от этого человека?!» Сердце Эмилии заколотилось так сильно, что в голове поднялся страшной силы шум, а руки сами собой прижались к груди. Но эта девушка не была бы маркизой де Рельгро, если бы не справилась с таким вот оцепенение уже через пару секунд. И вот она уже подбежала окну, выглянула на улицу, но нет, там не нашлось ничего, на чём бы мог зацепиться глаз. Только вот на подоконнике это маленькое чудо! На подоконнике её окна прямо среди бела дня появился букет её любимых незабудок!!! Эмилия так и застыла перед ним. Она не смела взять букет в руки, смотрела и чувствовала, что… нет, нет прежней Эмилии. «Что же будет?!»
Глава 29. Сказочный рыцарь.
Этот белокурый детина Ламороу с первых же дней своего появления в доме Рельгро не давал бедняжке Маги проходу. Даже в самом широком коридоре он не мог с ней разминуться без того, чтобы не задеть её рукой или словом. Пожалуй, это заметили все, и также, кажется, все решили, что это нормально. «Разве не для этого созданы служанки?» – смеялись гвардейцы герцога.
И Маги оставалось лишь терпеть. Ей, бедной сироте, не у кого было искать защиты, оставалось только верить в обычную девичью сказку: когда-нибудь обязательно скоро, появится прекрасный рыцарь на белоснежном коне и в серебряных доспехах, сурово накажет всех обидчиков и предложит ей, Маргарите Безансон, руку и сердце…
Вот мы и коснулись большой тайны маленькой Маги. Эта мечта и, правда, ужасная тайна незаметной шестнадцатилетней служанки дома Рельгро. Она ждала, верила, а пока… пока научилась по-мужски грубо огрызаться на грязные приставания, для всех была закрыта и остра, как крапива, но кто бы знал, какой дивный сад цветёт в её душе… Она посадила этот сад для своего рыцаря. И несколько дней назад он, наконец-то, показал ей своё лицо. Это было так дивно! Кусок медового пирога, дарованный ей Виктором, стал мостом между её мечтой и реальной жизнью. Виктор, сам того не подозревая, стал живым воплощением её сказочного рыцаря.
Сначала Маги очень расстроилась, что он совсем не обращает на неё внимание, вернее относится к ней как к ребёнку. Это было горько. Но потом она решила, что ещё не всё потеряно, время обязательно поможет… Надо лишь подождать, немного подождать.
Конечно же, Виктор не мог не заметить эту романтичную влюблённость маленькой служанки. Удивляясь её смелости, смекалке, искренне тронутый её расположением, он всё же был далёк от мысли относиться к этому серьёзно. Потому ни он, да и никто другой на всём белом свете не мог себе представить, какой трагедией стало для Маги его “торжественное прощание” с господами герцогом, бароном и семейством Рельгро. Мир юной горничной обесцветился, рухнул!
С того дня Маги стала подобна призраку. То и дело её можно было найти стоявшей у какого-нибудь окна или комода, ничего и никого не видящую и не слышащую. Никто не был способен понять её. Ведь никто кроме неё не знал, сколько раз Виктор коснулся этой книги и как улыбнулся ей, Маги, когда заметил её… Сколько дивных воспоминаний он оставил ей за эти неполные три дня, такие длинные и одновременно короткие три дня. Её рыцарь появился, озарил её тусклую жизнь, наполнил её такими яркими красками, заставил ликовать, благодарить Господа за дарованную милость, и вдруг… исчез. Бросил её!? Промчался мимо!? Просто не заметил, не узнал!? Оставил здесь, в окружении этих грубиянов, снова совсем одну!? Как же это горько!!! Как горько…
