– Ешь, деточка. Всё будет хорошо!
– Нет, в самом деле, – не унималась Лу.
– Сядь, дура, – фыркнула на неё Жаклин Норьи и, обращаясь теперь к Жанне, тревожно спросила, – Как думаешь, испайронцы вмешаются? Их главный, Карлос, кажется, глаз не спускает с брианцев.
– Я слышала, что Горрадо был среди них лишь пару дней. Может быть, он не успел стать для них своим, тогда не вмешаются, – Жанна тоже почти перешла на шёпот.
– Но этот Горрадо приходится Карлосу каким-то родственником…
– Что-то, конечно, будет, слишком уж это задело брианцев…
Этот разговор не мог не заинтересовать Маги, и она робко взглянула на брианский стол. Глен сидел там и спокойно ел. Рядом с ним места были пустыми, но он, казалось, не замечал этого, и аппетит его никак не пострадал.
Вдруг все смолкли. В проёме дверей появился Ламороу. Его правый глаз украшал изысканный по размерам и обилию оттенков синяк.
– ТЫ!!! – зарычал он.
Виктор с досадой поднял на него глаза, и рука Карлоса сама собой потянулась к ножу. Стоит заметить, что в этот вечер все мужчины были вооружены.
– Встань!!! – приказал Ламороу.
– Ты это мне? – отозвался, наконец, Виктор.
– Тебе, пёс!!!
– Не видишь, я занят.
– Я сейчас тебе покажу, как ты занят, – и Ламороу ринулся к Виктору как бешенный буйвол, морда красная, а глаза так и вовсе горят каким-то безумным огнем.
Стоит ли говорить, что те немногие, кто оказался на его пути, тут же метнулись в разные стороны, освобождая ему дорогу. Один только миг, и вот уже Ламороу словно огнедышащий дракон навис над Виктором и ядовито повторил:
– Встань, иначе ты уже никогда не встанешь!
Но Виктор не дрогнул, лишь остро сощурился:
– Похоже, ты не понимаешь, с кем разговариваешь, ублюдок. Что ж, придётся объяснить.
Ламороу ещё не успел уяснить смысл услышанных слов, как Виктор схватил его за чуб, а уже в следующий миг тыльной стороной ладони так ударил ему в лоб, что брианца понесло назад. Ожесточённо размахивая руками Ламороу так и не нашёл, за что бы ему зацепить, и в итоге рухнул на соседний стол, едва-едва не переломив его на двое. Одна его рука угодила в рагу, другая смахнула со стола кувшин с вином, и это вино большей свой частью пролилось на штаны безумного брианца. Это всё просто не могло уложиться в сознании невольных свидетелей, которые уже все без исключения были на ногах.
Только после этого Виктор позволил себе встать.
– Да что он себе позволяет!!! – заволновались брианцы.
– Я сам с ним разберусь!!! – взревел Ламороу.
Его испачканная в рагу рука уже метнулась в сторону ближайшего гвардейца Бетенгтона, видать одежда этого бедолаги представилась первому праиэру самым подходящим полотенцем, и тот не решился уклониться от такой сомнительной чисти. Для Ламороу это была правая рука, и чтобы взяться за оружие, хотелось бы иметь её чистой.
– Согласен, – звонко отозвался Виктор, – Это дело двоих. Ребята, оставьте его нам.
Одним широким прыжком Виктор перемахнул через свой стол, и теперь врагов ничто не разделяло.
– Ты хотел поговорить? – поинтересовался Виктор, чуть склонив голову.
– Нам не о чем говорить! Я только собираюсь умыть твою харю, – и Ламороу ринулся на врага.
Его удар был точно рассчитан, это могло бы принести много неприятностей для его цели, возможно, даже лишить жизни, но Виктор неожиданно легко от него ушёл.
– Я бы посоветовал тебе выбирать слова. Обещаю, что впредь ты будешь внимательнее к своей речи, – и Виктор нанёс свой удар, подобный молнии, он пришёлся прямо в висок врага, и тот снова опрокинулся, теперь он распростёрся на полу.
Но Виктор не позволил ему там долго прохлаждаться, вылил на голову врага ковш холодной воды.
– Мразь! – выдавил из себя тот.
– Да ты непонятливый, – с досадой заметил Виктор.
Но Ламороу был крепким орешком, он уже успел прийти в себя и теперь словно ураган обрушился на Виктора. Стало жарко. Они крушили всё, что не попадя, и никто, совершенно никто не смел им помешать. Во-первых, это было очень опасно. А во-вторых, исход битвы был предрешен. Это уже многие понимали. Ламороу не мог достать Виктора, а тот, казалось, даже не сбил дыхания. Изумлённые брианцы не верили своим глазам.
Наконец, Виктор перехватил руку Ламороу и круто вывернул её за спину. Брианец упал на колени.
– А я намерен с тобой поговорить, – ядовито заявил победитель, – И ты не только выслушаешь меня, но и впредь поостережёшься наступать на тень Маргариты. Ты меня понял? А если ты ещё хоть раз коснёшься её, я тебя заживо зарою! Тебе ясно?!
– Да… – захрипел Ламороу, – Пусти! Рука!!! Ты сломаешь её!!!
– Повторяй за мной. Прости меня, Маргарита! Ну же!!!
– О!!!.. Прос-ти м-меня, Маргарита…
– А если я всё-таки напомню тебе о своём существовании, пусть у меня отсохнет мужская гордость. Аминь! Ну же!!!
На лицах зрителей появились усмешки.
– Аминь! – прохрипел Ламороу.
Только теперь Виктор отпустил его, и брианец без сил растянулся на полу, а Виктор обратился к тем, что взирал на это всё в изумлённом оцепенении:
– Вы все слышали, он дал слово. Мне сказали, что слово гвардейцев герцога, а тем более праиэров, крепче стали, потому я верю ему. Маги, верь и ты.
В самом деле, как-то незаметно для себя Маги оказалась в первых рядах, и теперь лица всех присутствующих в зале обратились именно к ней. Это было уже слишком. Она не выдержала и стремглав бросилась прочь из комнаты.
– Новичок, ты в самом деле собрался перекроить наше белье?! – хмуро поинтересовался Фил.
– Вот уж увольте. Своих забот хватает, – в тон ему откликнулся Виктор, – Но позвольте спросить, изнасиловать молоденькую девчонку для вас норма? Да какие мы мужчины, если не можем сделать так, чтобы женщина сама прыгнула в наши объятия? Я не прав? Всё. Я вас понял, – Виктор поднял два пальца и торжественно произнёс, – Даю слово уважать кодекс чести вашей гвардии, обещаю чтить его и стать вам братом. Но это обещание касается только мужчин, а не похотливых козлов.
– Круто берешь, парень, – сощурился Фил, – Но… в этом мы не намерены с тобой спорить. Верно?
Фил, а за ним и Виктор с Карлосом, обвели своих товарищей тяжёлым взглядом. Никто из них не спешил возражать. Все были возбуждены, кто больше, кто меньше. Рон, казалось, уже в следующий миг был готов вцепиться Виктору в горло, но что-то сдерживало его. Быть может, слова Фила, или поведение другого праиэра, Пита, который с как всегда непроницаемой миной на лице, уже снова сел и приступил к поглощению своей чудом уцелевшей еды.
– Пит, – окликнул товарища Фил, – Ты что скажешь?
