Рай без труда прочитал этот немой вопрос в синих глазах воспитанника и улыбнулся:
– Я хотел просить тебя не драматизировать, но… Видишь ли, у меня и правда плохое предчувствие.
– Учитель, прошу вас, говорите прямо, как есть! – и Френсис решительно подошёл ближе, требовательно заглянул в глаза старому другу.
Улыбка того стала и теплее, и тревожнее:
– Если я прав, то мы и правда увидимся очень нескоро.
– Вы сказали, через пару дней…
– Да, конечно… Это нервы, дружок, не обращай внимания, – Рай замялся и вдруг вскинул голову, заговорил с неожиданной горячностью, – Просто мне приснился очень плохой сон: что я увижу вас с Анри очень нескоро и не здесь. Тех мест я не знаю… И встреча-то будет какая-то странная, Анри был где-то рядом, но я видел только тебя, при этом ты меня не заметил… И над всем этим чувствовалось дыхание смерти… Потом, или перед тем… во сне ведь нет понятия времени, я видел Анри на эшафоте, а тебя, связанного по рукам и ногам, неподвижно лежащим в пыли… А потом… Потом ещё хуже: сумрак ночи, лица сокрытые масками, боль, предательство, кровь… ещё более ужасное ожидание… выпивающее все жизненные соки ожидание и… неопределённость. И вдруг всё вспыхивает адским огнем…
– Но в самом начале вы же сказали, что мы увидимся! – напомнил Френсис, весьма удивлённый и смущённый услышанным.
– Да, но вы уже будите другими людьми. Да и если случится хотя бы половина из привидевшихся мне кошмаров, разве ж эта встреча возможна?!
И в глазах страшно встревоженного Рая даже показались слёзы.
– О да! Мы увидимся, учитель, и, уверяю вас, это случится на этом свете! – горячо вскинулся Френсис, – А всё, что вы мне сейчас рассказали, это лишь сон: сплошной набор символов! Вы очень переживаете, вот сон и оказался таким беспокойным. Да, кстати, я вспомнил… знаете, что писал Ибн Хали в своём трактате на толкование снов? Этот умнейший человек полагал, что сны надо понимать наоборот, то есть чем хуже сон, тем больше добра он сулит.
– Может быть, и так, но что-то мне говорит, что это явилось мне предостережением…
– Дорогой учитель, вы изведёте себя такими тревогами! Прошу, призовите на помощь разум! – и Френсис даже прикоснулся к руке Рая, – Поверьте, вы отлично подготовили нас с Анри. Вы сами ни раз говорили, что нам всё под силу… И о своём отъезде вы пророчествовали уже давно. Просто… Значит настал час перемен. Что ж, тем лучше! Скажите только, вы-то… вы справитесь? Если отец вздумает причинить вам вред… Вы говорили, что он затаил обиду…
– О нет, сынок, на этот счёт не волнуйся. Я справлюсь, – и Рай благодарно улыбнулся в ответ.
– Отлично! Тогда и мы с Анри справимся! Не сомневайтесь!
Светлая улыбка Френсиса, мягкий свет его ярких синих глаз растопили-таки лёд печали, готовый сковать душу Рая:
– Да, сынок. Ты прав, забудь! Забудь всё, что я тебе сказал, и давай пожелаем друг другу не заметить, как пролетит то время, что я буду в Туманной Гавани. Обещаю, я там долго не задержусь.
Рай уехал, но этот разговор оставил тяжёлый осадок в сердцах обоих его участников. Учитель верно пророчествовал о своём изгнании из Бетенгтона. Пусть его сон и можно признать кошмаром растревоженной души, но вот о другом пророчестве всё-таки пришлось вспомнить с большей серьёзностью. Рай был уверен, что планы герцога на счёт Френсиса и Анри начнут проясняться именно тогда, когда прозвучит приказ учителю покинуть дворец. Так оно и вышло…
Глава 04. Взыскать долг.
Утром следующего дня Френсис получил приглашение явиться на завтрак не в голубую столовую, а в спальню герцога. Явиться туда он должен был без Анри.
«Неужели и правда началось?» – Френсис поймал себя на этом предчувствии вряд ли приятных перемен и внутреннее собрался. «Учитель отправился в Туманную Гавань смело, уверенный в своих силах. Я тоже должен быть смелым!» – так, подбадривая сам себя, Френсис шёл на встречу с отцом, но волнение упорно мешало ему выровнять дыхание.
В спальне герцога царил полумрак, вещи хаотично разбросаны. Такого беспорядка в покоях Его Светлости Френсис не заставал ни разу, и уже одно это могло вызвать сильное беспокойство. Это беспокойство только возросло, когда Френсис увидел смертельно бледного герцога. Тот сидел в высоком кресле у камина и, казалось, дремал, но звук шагов вошедшего сына, заставил его встрепенуться.
Герцог встретил Френсиса как всегда радушно, но было видно, что сегодня он чем-то сильно опечален и не пытается скрыть это.
– Что-то случилось, отец? – решился спросить юноша.
Его Светлость горько поджал губы, ответил не сразу, ему потребовалось время, чтобы всё-таки озвучить это:
– Ты знаешь, что… я болен?
– Больны!? – в первый момент Френсис не поверил своим ушам, но тут припомнились случаи, когда его отец вдруг начинал кашлять, или тяжело дышать. Всё это были лишь эпизоды, которым сам герцог не придавал значения, потому и Френсис не относился к ним серьёзно. «Но что, если всё гораздо сложнее?!» – мысленно напрягся юноша, а вслух уточнил, – Вам стало хуже?
– Да, – вздохнул герцог и вдруг взорвался, – И надо же было этому случиться именно сейчас! В какой-то миг развалился как старая колода! Зла не хватает!
– Отец, что…
Но тут герцог едва ли не позеленел и судорожно схватился за сердце. Френсис бросился к нему, но не представлял, как помочь. «Позвать лекаря?! Но сегодня его точно нет во дворце!!!» – юноша начал лихорадочно искать выход из этого кошмарного положения, но к счастью, герцогу стало легче уже через минуту с небольшим.
– Как вы себя чувствуете?! Лучше?! – воскликнул перепуганный Френсис.
– О да, слава богу, отпустило…
– Признаться, я даже мысли не допускал…
– До сих пор я держался, как мог. Но всему есть предел. Дай мне воды, сын.
Френсис поспешил выполнить просьбу, и вот уже герцог принял бокал и сделал несколько больших глотков.
"Ему на самом деле очень плохо!" – тем временем думал юноша, и таким безобидным, несчастным казался в эту минуту герцог, что сердце Френсиса сжалось, он уже не мог, просто отказывался верить, что у этого больного человека может быть нечисто на душе. Он дворянин, избалованный вниманием и славой кавалер, он просто человек со своими недостатками…
А тем временем герцог печально улыбнулся и вернул бокал:
– Не вовремя я тебя позвал, сын. Но раз уж всё так скверно, лучше не затягивать.
– Не волнуйтесь, прошу вас! Ещё воды?
– Нет, благодарю… Лучше помоги мне перебраться на кушетку.
Опираясь на крепкую руку сына, герцог превозмог охватившую его слабость и с большим трудом преодолел разделяющее кресло и кушетку расстояние. Какое-то время он был недвижим, не подавая каких-либо признаков жизни, а Френсис почти перестал дышать, силясь различить звуки дыхания отца. Наконец, герцог открыл глаза.
