– Милорд? – Виктор рискнул сделать вид, что не расслышал, изобразил безвинное непонимание.
– Я задал вопрос, – нахмурился герцог, – То, что ты тоже умеешь прыгать из окон, мы уже видели. А вот этот прыжок с крыши сюда? Он тебе под силу?
– Я… Я только предположил, – и голос названного Гленом явно дрогнул.
– А теперь сделай это! – прозвучал более чем чёткий приказ.
Что ж, Виктор понял – ему просто не оставили выбора, но решил всё-таки ухватиться за последнюю соломинку:
– Ваша Светлость, не в пример этому Ровиньолю, я высоко ценю свою жизнь…
– Сейчас за неё никто и гроша ломанного не даст. Но ты можешь доказать, что твой язык тебе не враг, – невольно усмехнулся герцог.
– Ох, враг он мне, это уж точно, – выдохнул Виктор.
Но эти его причитания уже никого не трогали, точнее, они открыто порадовали Ламороу и Рона. В отличие от этих двух Фил и Пит заметно отстранились от происходящего, даже отошли вглубь комнаты, лишь бы лишний раз не попасться на глаза грозному господину. А тот выглянул в окно и усмехнулся:
– На самом деле, не такое это уж и геройство. В молодости я бы сделал это на раз два …
– Ваша Светлость, если я разобьюсь… – названный Гленом предпринял ещё одну попытку увернуться от сомнительной чести.
– Тогда мы будем знать, что тебе это не удалось, и, может быть, Эжен не этим путем проникал в мою комнату, – заявив это, герцог величественно развернулся к строптивцу и смерил его презрительным взглядом.
– Но я давно ничего подобного не делал… – и Виктор даже сделал шаг назад, но злорадно скалящийся Ламороу уже преградил ему дальнейший путь к отступлению.
– Давно? Значит, раньше приходилось? – заметил Его Светлость.
– Н-да… Когда-то я был отличным матросом, я же говорил… – и Виктор обречённо кивнул.
– Тогда, вперёд! – и рука Его Светлости указала на окно.
– Хорошо, как пожелаете, – Виктор поклонился и направился было к выходу.
– Нет, – остановил его герцог, – В окно!
По лицу Глена было видно, как ему неприятно это испытание, но раз уж так вышло:
– Что ж, Ваша Светлость, думаю, я сделаю это, но, если после этого мне не обеспечат сытный ужин и выплату сразу недельного жалования, я здесь надолго не задержусь.
– Что?! Условия ставить?! Мне?! – не поверил своим ушам герцог.
– Нет, это не условия, – ничуть не дрогнул строптивый Глен, – Я просто предупредил, что надолго не задерживаюсь на службе у людей, которые не оценивают мою жизнь даже в ломаный грош. У меня хватит мозгов заработать на пропитание и как-нибудь иначе. Бывайте, – и с тем Виктор перешагнул через подоконник.
Лихость, и даже наглость, с которой он это сделал, заставили зрителей этого прыжка броситься к окну. Что ж, так они увидели, как он благополучно приземлился на ноги и почти бегом скрылся в ночи.
– Отменный наглец! – не без удовольствия усмехнулся герцог, – Ламороу, похоже, он по-прежнему не намерен чтить твоё звание первейшего?
В ответ праиэр-альбинос сердито насупился. А что он мог возразить господину, который скорее всего слышал большую часть их недавнего разговора?
– Да, уж эти мне испайронцы, пожалуй, самый строптивый и заносчивый народ, после шотлев, – обронил Его Светлость.
С улицы веяло прохладой и сыростью, которая напомнила о пролившемся днём дожде. И тем не менее, сейчас небо было ясное, звездное, и обратив на это внимание, герцог поймал себя на каком-то странном чувстве умиротворения. Даже злость на Эжена, его выходки, вдруг ослабила свою хватку. Он вдруг словно оказался в зрительном зале, и в предвкушении начала представления, развернулся к тем, что невольно составил ему компанию.
– Расскажите-ка мне про этого наглеца. Что интересного вам удалось о нём узнать? Ламороу?
– Эта высокомерная тварь явно врёт, что у него за плечами пятнадцать лет службы! – сразу же встрепенулся первый праиэр, – Ему совершенно неведомо, что такое дисциплина! У него хватает глупости противопоставить себя всей вашей гвардии! – и возмущенный Ламороу в запале даже начал повышать голос, рискую скоро сорваться на крик, – Он здесь лишний! И только тем и занят, что воду баламутит! Его поведение сильно смущает людей. Пьёт и не хмелеет, играет в карты и почти всегда выигрывает, при этом ещё никому не удалось поймать его на жульничестве. Любит шляться по городу, но проследить за ним просто невозможно! Я сам, да и Рон, мы пытались сделать это уже ни раз, но не смогли, всякий раз теряли его. А ведь это что означает?! Он ждёт этого! А пристала ли такая осмотрительность человеку с чистой совестью?! И уходит он от слежки так легко, словно родился в этом городе. Ваша Светлость, эта испайронская свинья крайне опасна! Он стравливает ваших людей, сеет в гвардии смуту!.. Ему доставляет особое удовольствие оставлять нас в дураках!!! – Ламороу так распалился, что даже побагровел, то ли от усердия, то ли от злости, – Он…
– Фил, – и герцог развернулся к Филу, тем прервав поток сознания первого праиэра.
– Лар не справедлив к испайронцу, – спокойно обронил Фил.
– А уж вы-то с ним друзья, как я погляжу! – тут же взвился Ламороу.
– Я сам себе друг и враг, мне не скучно, – усмехнулся Фил, покосившись на Пита.
– Я жду, Фил, – напомнил о себе герцог.
– Как вам угодно, Ваша Светлость, – Фил поклонился и начал доклад, – Испайронец не похож на нас, это точно, но некоторые его странности можно объяснить. Он знает о симпатии к нему со стороны Ламороу, подозреваю, поэтому и ожидает за собой слежку, а уж уйти от неё у него ума хватает. То, что Ламороу назвал противопоставлением себя всем нам, я бы определил иначе, просто он никому не мешает жить. Что до общения, то тут сказывается то, что брианский для него не родной, порой он даже не всё понимает. Что ещё добавить? Вы и сами видите, это человек железной руки и острого ума. Добавлю, что он, не стесняясь, любит деньги, но при этом ещё выше ставит какой-то свой кодекс чести.
– Что ты хочешь этим сказать? – герцог даже подался ближе.
– Похоже, есть вещи, через которые он не переступит даже за очень большие деньги.
– Что именно?
– Он очень трепетно относится к женщинам и детям.
– Не понял, он что же, не в состоянии поговорить с женщиной по-мужски? – герцог явно ожидал услышать что-то другое и не скрыл своё разочарование.
В ответ Фил невольно усмехнулся:
– Что тут сказать? Женская часть прислуги этого дома к нему благоволит больше, чем к любому из нас…
– А что там за история со служанкой? Маги, кажется? – герцог не без труда припомнил это имя.
– Она его слабость, – кивнул Фил, – Девчонка в него по уши влюблена, но он ей едва ли не в отцы годится, вот и относится к ней по-отечески, заступается при случае.
