– … но, – сурово продолжал граф, – появился герцог Бетенгтон и поставил всё с ног на голову. Ни беседы ли с ним помутили ваш рассудок, внушили вам мысль свить семейное гнёздышко на руинах семьи Монсар?! – и граф даже чуть приподнялся.
Барон же весь сжался и в его единственном глазе отразился неподдельный ужас:
– Так вы всё знаете?!
– Да, знаю, – слукавил граф.
О событиях тех дней он имел лишь смутные догадки, но реакция барона начинала превращать их в уверенность. Граф не сомневался, что Марианна-то знает всё, и поговори он с ней, этот разговор был бы гораздо короче, но… сейчас приходится продвигаться ощупью:
– Да, барон, я знаю, чья рука свела Ромена и Эспиранту де Монсар в могилу.
Сказал, как плетью ударил, и от этого удара барон вскочил со стула и стал пятиться к окну, но следующее слово графа лишило его способности двигаться:
– Яд?!
– О Боже! Убейте меня! К чему это издевательство?! – взмолился барон.
– Но ведь вы, сеньор, итак, давно мертвы, – граф тоже встал. Он взял со стола письмо и стал медленно его складывать, – Что может быть ужаснее полного одиночества?! Когда нет во всём белом свете ни одной близкой души? Не моё дело наказывать вас, и даже не дело Анри. Вы уже давно жертва. Так расскажите же, что вам принесло владение ворованным, связь с герцогом?! Не хотите? И не надо. Это и так ясно. Одиночество. МОГИЛЬНОЕ ОДИНОЧЕСТВО!
– Граф!..
– Вы лишились жены и ещё не родившегося ребенка, возможно, сына, и тому виной ВЫ САМИ!
– Нет…
– Позвольте, но разве она не отравилась? Не ваш ли то был яд, подарок герцога?
Смертельно бледный барон рухнул в кресло, и граф понял, что не промахнулся.
– Со смертью Маританны закончилась и ваша жизнь, – с бескомпромиссной холодностью произнёс приговор граф и тут же поинтересовался, – Так какого ещё возмездия вы ждёте?
Казалось, барон окаменел, его взгляд остановился, но… по щеке его соскользнула-таки предательская слеза. А потом ещё одна, и ещё…
Граф выдержал невозможно тяжелую паузу и продолжил, теперь его голос звучал невообразимо глубоко, проникновенно:
– Я пришёл говорить с вами не от имени отравленных вами Ромена и Эспиранты де Монсар, не от имени моего безвременно погибшего сына Эжена. Нет. Я хочу, чтобы вы вспомнили единственного в обоих мирах человека, горячо любившего вас, вашу жену. Обратитесь к ней и поймите же наконец, что дальше вам идти некуда! Если вы продолжите свой безумный бег, то больше никогда её не увидите, ведь рай и ад заметно разные места. Вы меня слышите, барон? Остановитесь! Подведите под всем этим черту и обернитесь назад, в будущее!
– У меня… нет будущего, – всхлипнул барон.
– Сейчас, может быть, и нет, но я хочу и могу дать вам его.
– Что?!? О чём вы?!.. – барон искренне решил, что ослышался.
– Уйдите с дороги своих племянников, порвите с герцогом, и жизнь вернётся к вам, – и граф веско положил на стол руку ладонью вниз, словно поставил печать.
– Что?! Вы серьезно?!? Правда?! – и барон вдруг дико рассмеялся.
Граф содрогнулся, но самообладания не потерял:
– Я не говорю, что Маританна воскреснет. Нет. Но вы ещё имеете шанс закончить свою жизнь достойно и не разминуться с ней на том свете.
– Так вы предлагаете мне самоубийство?! – тут же поинтересовался барон, раздираемый истерическим весельем.
– Нет, ни в коем случае! – граф даже повысил голос.
– Но тогда встать под шпагу Анри? – медленно, но верно барон успокаивался, но руки его ещё продолжали нервно трястись, а зубы стучать.
– Он не тронет вас – сказал, как отрезал граф.
– Что?! Не тронет?! Да, вы безумец, Ваше Сиятельство! – снова едва не заорал барон, – Они ведь ВСЁ ЗНАЮТ, и теперь весь смысл их жизнь…
–… уж никак не в том, чтобы мстить! – жёстко перебил барона граф, – Уверен, они хотят вернуться в свой дом и жить там долго и счастливо. Это ясно?
– Но…
– Не перебивайте! Я знаю, что говорю! – голос графа зазвучал ещё более весомо, – Волею судьбы ОНИ ещё какое-то время будут в бегах, максимум год. Это предельный срок и для вас, сеньор! Понимаете?! Всё обдумать и принять правильное решение! Когда придёт время, вы восстановите Анри в правах. Да-да, именно вы! А я в свою очередь берусь изменить их к вам отношение. На каких условиях? На этот вопрос я уже ответил… А пока лучшее, что вы можете сделать, это уехать в Испайру. Всё. Теперь я всё сказал. Моё слово твердо.
И, подарив барону тяжелый, как свинец, взгляд, граф направился к выходу.
– Сударь!.. – решился в последний момент окликнуть его барон.
Граф тут же остановился и развернулся. Барон собрался с духом и задал свой вопрос:
– А вы, Ваша Сиятельство, что теперь намерены предпринять вы?
Граф потемнел пуще прежнего:
– Если герцог хочет, чтобы я его убил, я это сделаю. Потерять из четырех сыновей двоих, это слишком много!
Барон с трудом сглотнул, и взгляд его вдруг смягчился:
– Сударь, погибшие двое были достойны вас. Вы без сомнения можете гордиться ими. Что до меня… Я… Я сделаю, что вы сказали… Впредь, я не причиню вашей семье зла. Это касается и моих племянников.
На лице графа мелькнула тень печальной улыбки, он благодарно кивнул и.. покинул комнату барона.
