Плохо, когда знаешь будущее, но не можешь его изменить.
Я бы с ума сошёл.
Наверное, вырасти Дарина среди людей, то пиццу сделала бы лучше. Но как по мне, если пицца горячая, то она уже вкусная.
Зато обычная девушка мне бы не поверила.
— Не думала, что Продавцы так умеют, — сказала Дарина, хмурясь. — Вот просто так взял и появился?
— И потом исчез, — кивнул я.
— Грозой запахло? — с любопытством спросила Наська.
— Да! — обрадовался я. — Что-то об этом знаешь?
— Нет, ничего, — бывшая куколка замотала головой.
— Слушай, это не игра! — сказал я строго.
— Да не зна-а-аю я! — возмутилась Наська, начиная тянуть слова. Появилась у неё такая манера, когда она обижалась. — Это в книжках всегда так пишут, когда кто-то исчезает или появляется. Пахнет грозой, искры летят…
— Искры тоже были, — признался я.
— Вот! — торжественно сказала Наська и схватила ещё один кусок пиццы.
— Ты же не собираешься… — Дарина замялась, но всё-таки закончила: — Что-то делать?
Я покачал головой.
А что я могу сделать?
Да ничего!
Прежние ушли, Инсек ушёл. Продавцы ушли. Высший больше не появлялся. Земные власти осмысливают этот факт. Было несколько неожиданных отставок и импичментов в высших сферах власти самых разных стран. Было и несколько неожиданных несчастных случаев, самоубийств и скоропостижных болезней с летальным исходом.
Как я понимаю, идёт зачистка Слуг и Кандидатов, которых сумели вычислить.
К сожалению, я точно так же понимаю, что это одни Слуги и Кандидаты руками людей зачищают других, менее удачливых.
— Экраны работают? — спросил я на всякий случай.
— Между Гнёздами, — ответила Дарина. — На Саельм… не знаю. Уже два месяца, как никто не уходил. И не приходил, конечно.
Я знал, что два месяца назад почти пять тысяч Изменённых с Земли ушли на Саельм. Те, кто не принял уход Инсеков, кто решил продолжать служить им в войне с Прежними.
Потому что война не закончилась. Она идёт по всей Галактике, Прежние и Инсеки делят территории и захватывают чужие миры, собирая смыслы на пути к сингулярности.
Только Земля теперь вне этой войны.
Я поймал взгляды девчонок. Дарина смотрела испуганно и напряжённо, а Наська с живейшим интересом.
— Не собираюсь я никуда уходить! — возмутился я. — Тем более, Продавец ничего толком не сказал! Им нужна помощь, мир в опасности… знаешь, я убедился — мир всегда в опасности, а помощь нужна всем.
Дарина расслабилась, а Наська огорчилась.
— И никаких сроков, кстати, он не называл, — успокоил я и себя, и Дарину. — Никто ведь не запрещает спасать мир в рабочем порядке? Может, мне стоит выучиться, начать работать и уладить конфликт между цивилизациями.
— Учиться — скучно, — сообщила Наська. — Я хочу закончить школу в следующем году. Я почти всё знаю, я посмотрела учебники.
В этом я не сомневался. Обучение в Гнезде идёт совсем на других скоростях.
— Закончишь, а дальше? — спросил я скептически. — В десять лет?
— Между прочим, мне будет одиннадцать!
— И что станешь делать?
— Отдыхать! — Наська встала, прихватила ещё кусок пиццы, сообщила: — С колбасой ещё ничё, а с рыбой подгорела… Я домой!
Дарина против ожиданий ничего не сказала, хотя обычно она Наську строит и наглеть не даёт. Мелкая подмигнула ей, а меня хлопнула по руке.
— Без меня мир не спасай, лады? Ты мой главный герой! Ну, после Человека-паука, конечно.
— Почему после Человека-паука? — неожиданно обиделся я.
— Он такой красавчик! — сказала Наська драматическим шёпотом.
Я демонстративно прошёл за ней в прихожую и убедился, что девочка ушла. Потом вернулся на кухню.
Дарина всё так же сидела, кутаясь в халатик, перед куском остывшей пиццы. Я обнял её за плечи.
— Эй… я не собираюсь никуда бежать и никого спасать.
— Знаю…
— С чего вдруг мелкая прибегала? Ты ей звонила?
— Угу. Наська в аптеку сбегала, я попросила. По женским делам.
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это может значить. Потом я смущённо сказал:
— Рановато, наверное. Но она же растёт.
— Это мне, Макс, — сказала Дарина. — Это я стала девушкой, понимаешь?
— Э… — ответил я, складывая воедино стражу, что-то шепнувшую Дарине, повязанную ей вокруг пояса футболку, принятый в одиночестве душ и шумящую в ванной стиральную машину.
— У Изменённых детей не бывает, — сказала Дарина. — У меня никогда раньше не случалось… критических дней. Теперь есть. Видимо, Высший что-то исправил.
— Ага, — сказал я, сел напротив. — Но ты ведь осталась жницей?
Дарина взяла со стола вилку. Согнула её, потом распрямила. Сказала:
— Вроде как да.
— А могут быть дети у человека и жницы? — спросил я. — Разумеется, если Высший… меня тоже исправил…
Дарина пожала плечами.
— Ну, я рад, — сказал я неуверенно. — Здорово!
— Всё становится сложно, — сказала Дарина, не глядя на меня. — Нас на Земле довольно много, одних жниц с миллион. Две трети девушки, остальные парни. Власти с этим мирились…
Я понимал её. Изменённые всегда были занозой для правительств. С одной стороны, бывшие люди, бывшие дети. С другой, уже не люди, куда сильнее и умнее, с доступом к технологиям Инсеков…
Но Изменённые не размножались и почти не контактировали с людьми. Можно было не беспокоиться, что они начнут занимать ответственные посты, вытеснять людей. Бесплодные мутанты, пройдёт сотня лет, и они исчезнут.
А теперь?
Кто может родиться у жницы и стражи? Или у двух стражей? Или у человека и жницы?
Людям хватает цвета кожи, диалекта языка или маленькой разницы в религии, чтобы начать ненавидеть и убивать друг друга. После Перемены и появления Инсеков всё это ушло на второй план.
Теперь возвращается. В новостях снова замелькали террористы, политики вспомнили прежние споры.
И сюда ещё добавить Изменённых, которые начнут размножаться!
— Всё сложно, — признал я и взял в руки ладонь Дарины. — Но мне плевать. Я рад, правда!
В дверь позвонили, и я почувствовал, как Дарина вздрогнула.
— Допустим, Наська решила, что пицца не столь уж плоха, — сказал я, глядя на Дарину. — Но мы уже спим.
Позвонили снова.
— Иди, — сказала Дарина.
