— Инопланетная, — пробормотал я, обнаружив, что отец прав. Высший дал нам очень своеобразную одежду.
Отец кивнул, сделал маленький глоток, поморщился. Скорее всего, это был какой-то гадкий напиток, который англичане пить бы не стали.
Хотя почему я так думаю? Я про тэни знаю куда больше, чем про англичан.
— Ты хотел посоветоваться, — сказал отец. — Спрашивай.
— С чего ты решил?
— Ну вряд ли ты надумал в полночь нас проведать. Денег ты просить у нас тоже не станешь, — отец улыбнулся. — Что-то с девчонками?
Он так и сказал, «с девчонками», во множественном числе.
— Нет, — ответил я. — То есть да, но сам разберусь…
Отец молчал, выжидая, я вздохнул.
— Если кратко — они обе меня любят. А я их, наверное. Есть же такие семьи.
— Мама расстроится, я позавидую, — хладнокровно заметил отец. — Но извини, советовать ничего не стану.
— И хорошо, я действительно сам разберусь, — ответил я с облегчением. — Нет, я о другом. Про другие отношения.
— С Инсеками?
— И с ними тоже, — сказал я мрачно. — В общем, я как-то во многое влез, очень сильно…
— Скажи, ты причастен к тому, что Инсеки улетели? — спросил отец.
— С чего ты взял? — удивился я.
— Просто ответь.
— Самым прямым образом, — признался я. — Пап, я вообще уже не совсем человек!
Он молчал и смотрел на меня.
— Я убивал! — сказал я.
— Но они были плохие люди?
— Пап, ты издеваешься?
— Нет, спрашиваю, — ответил он.
— По большей части они вообще были не люди.
Отец пожал плечами.
— Тогда с юридической точки зрения — это не считается.
— Я не про юридическую!
— Хочешь, чтобы я тебя поругал? Не стану, ты мой сын. Похвалил? Ну, если ты спасал людей или защищался, то похвалю.
— Я чуть планету не взорвал, — сказал я.
— Большую?
Нет, всё-таки он мне просто не верит!
— Больше Юпитера.
— Маме не станем рассказывать, — сказал отец и сделал ещё глоток.
— Скажи, ты всё-таки шутишь? — спросил я с надеждой.
— Нет, сынок, — отец вздохнул. — Я понимаю, что у тебя какая-то своя, огромная и непонятная жизнь. И ты, наверное, стал больше, чем человек. Как эти, Изменённые.
Я кивнул.
— Но я не знаю, чем тебе помочь, — сказал он. — Если скажешь, что надо сделать, — сделаю. Ты же наш сын. Но, наверное, сейчас пришло твоё время решать и действовать. Потому что этот мир твой. Дарины. Анастасии.
— Чего шумите? — донеслось из коридора.
Повернувшись, я увидел сонное лицо Наськи, выглядывающей из полуоткрытой двери её комнаты.
— Привет, — сказал я. — Чего прячешься, иди к нам.
— Я не одета, — ответила она с достоинством. — И спать хочу. Болтайте потише, а?
И действительно — прикрыла дверь и исчезла. Я мстительно подумал, что, когда она узнает о наших приключениях, то будет очень жалеть, что не услышала их сразу.
— Уже ухожу, — сказал я. — Ладно, пап. Мне просто надо было узнать, что у вас всё в порядке. Завтра день суматошный.
Он кивнул. Помолчал мгновение, спросил:
— Про Юпитер правда?
— Ну это был не Юпитер, покрупнее немного, — уточнил я. — Чистая правда.
Отец покачал головой, и я подумал, что после моего ухода он может и повторить свой «ночной колпак».
День был чудесный.
Бывают в Москве такие летние дни, когда погода становится похожей на прежнюю. Нет ни тропической духоты, ни ливней, ни стремительно набегающих туч. И на тротуарах людно, и машин на улицах много, и, если не смотреть в небо, — всё как в детстве.
Ну, почти всё. С двумя девчонками я бы гулять постеснялся, засмеют.
А сейчас не стеснялся. Совсем.
И плевать мне на все сложности отношений.
Мы как-нибудь в них разберёмся.
Уж если могли существовать единым сознанием, то обязательно разберёмся. Главное, мы вместе. И без всяких недомолвок и тайн.
Мы доехали до уголка Дурова на полупустом автобусе, но выйти пришлось на следующей остановке, у аквапарка. Гнездо было оцеплено полицией, мы переглянулись, но ничего говорить не стали.
И, когда вышли, молча пошли по Олимпийскому назад, к украшенному фигурами зверей зданию.
Полицейские были не из отдела «Экс», обычные муниципалы. Видимо, их поставили во внешнее оцепление, и они откровенно скучали.
— Ребята, проходите мимо, — сказал сержант, когда мы направились к зданию. — Тут закрыто.
— Слон сдох, — поддержал его напарник.
— Слон живой и здоровый, — мрачно сказала Дарина.
— А воняет, как дохлый! — Видимо, второй полицейский ждал этой фразы и заранее заготовил шутку. Он даже тоненько хихикнул, что не очень-то вязалось с его формой и мужественной внешностью. Потом нахмурился, внимательно разглядывая Дарину.
— Я жница, — сказала она. — Пропустите.
Дарина всё меньше и меньше напоминала Изменённую, но всё же цвет глаз и неестественная гладкость кожи её выдавали.
— Извини, жница, но надо спросить начальство, — вмешался сержант. — Это твоё Гнездо?
— Нет.
— Вот! — обрадовался сержант. — Порядок должен быть…
— Скажите, что пришли Максим, Дарина и Милана, — вмешалась Милана.
Он отошёл на несколько шагов, забормотал в рацию. Мы терпеливо ждали.
— Пусть сразу к Леониду Владимировичу обратятся! — крикнул я сержанту. — Такой… высокий тощий старикан.
— К кому надо, к тому и обратятся, — сказал сержант, возвращаясь. На нас он теперь смотрел с любопытством. — Вы тут уже были?
— Вчера, — сдержанно сообщил я.
Сержант замялся. Поинтересовался:
— Что тут стряслось-то?
— А у вас допуск есть? — спросил я.
Полицейский обиделся и замолчал. Через минуту его рация забубнила, кто-то отдал команду, и сержант повёл нас ко входу. Я напряжённо вслушивался, пытаясь поговорить с Гнездом, но, кроме фонового давления, отпугивающего случайных людей, ничего не ощущал.
Видимо, Гнезду было не до нас. Хватало проблем внутри.
У входа дежурили уже другие полицейские, из отдела «Экс» — в силовой броне, неразговорчивые. Мне показалось, что они нас узнали, но вслух, конечно, ничего говорить не стали.
