Исчезли только Продавцы.
Сами бесформенные сооружения продолжали стоять и ничего с ними не делалось. Горел внутри свет, работала вентиляция. Остались занавески между торговой зоной и местом, где Продавцы отдыхали на кушетке и получали товары из стеклянного куба-синтезатора.
Занавески, разумеется, скоро спёрли.
Кушетки и стеклянные кубы тоже быстро утащили.
Государство опечатало и охраняло несколько Комков в Москве, но как говорил Лихачёв, кушетка оказалась просто кушеткой, штора просто шторой, а стеклянный куб — кубом из стекла. Никаких признаков высоких технологий.
В кубе-синтезаторе, скорее всего, технологии были. Но то ли оказались нашим учёным не по зубам, то ли Продавцы извлекли их, оставив пустую стеклянную коробку.
Так что большая часть Комков осталась бесхозной и разграбленной. В некоторых открыли бары и маленькие клубы, в других поселились психи, обожествляющие Продавцов или бомжи. Некоторые стояли пустыми, лишь иногда в них устраивали тусы подростки, бухающие и трахающиеся прямо на прилавке.
В «моём» Комке, рядом с Гнездниковским, неделю процветал самый натуральный карго-культ. Какой-то псих замотался в балахон, копирующий одежду Продавцов и принимал у сёрчеров кристаллики, расплачиваясь рукописными расписками: «принято в обмен на лекарство для улучшения памяти», «принято в обмен на ящик коньяка „Деламен“ пятидесятилетнего», «принято в обмен…»
Курс был даже лучше, чем у Продавцов, а псих уверял, что его назначили временно принимать кристаллы и со временем всё будет выплачено.
К нему приходили и сдавали лут, хотя, наверное, понимали — это фуфло. Так когда-то люди вкладывали деньги в финансовые пирамиды.
Через неделю сёрчерам надоело. Психа побили, сорвали занавеску, которую он повесил вместо украденной и обнаружили старую акриловую ванну, засыпанную кристалликами. В ней псих и спал, раздевшись догола, что помогло кристалликам не протухнуть, но обошлось ему ещё в несколько хороших пинков и затрещин.
Вместо стеклянного куба, кстати, он поставил пустой разбитый аквариум, в который зачем-то положил мягкую игрушку — рыбку дори.
После этого Комок опустел. Иногда молодежь тут тусила, но отпугивающее излучение Гнезда всё-таки делало место не слишком уютным.
Вот и сейчас, когда я вошёл в Комок (дверь оказалась не такой прочной, как стены, и болталась на одной петле) там никого не было. Горел свет, воздух был чист и прохладен, несмотря на то, что на прилавке стояли в ряд пустые пивные бутылки и лежали в бумажных тарелках остатки вяленых лещей. Ну или какой-то иной рыбы, я в ней плохо разбираюсь.
Хорошая вентиляция. Но в общем и гуляли тут довольно культурно, свинячили в меру.
Сам не знаю, зачем я сюда зашёл перед визитом в Гнездо. То ли ностальгия какая-то прорезалась, то ли хотелось верить, что открою дверь, а за ней всё как прежде.
Но жизнь так устроена, что как прежде никогда ничего не бывает. Лучше, хуже, но всегда иначе.
Я запрыгнул на прилавок. Посидел в ожидании, глядя на перевёрнутую ванну и разбитый аквариум. Плюшевая рыбка смотрела на меня восторженными глупыми глазами.
Ну, давай… шрёдингеровский Продавец. Появляйся из небытия!
Нет, никого не возникало.
— Я этого не хотел, — сказал я негромко. — Меня всё устраивало. Это родители переживали, а мне такая жизнь нравилась.
Я помолчал, но ответа, конечно же, не было. В этом преимущество разговора с пустотой.
— Но я же не мог пройти мимо, — продолжил я. — Отпустить девчонку одну в Гнездо, где всех поубивали. Я не мог.
— Да мог ты, мог, — раздалось за спиной.
Я обернулся и увидел Ивана.
Прежний стоял у двери, закутанный во что-то вроде накидки из тонких искрящихся нитей, будто нацепил на себя пучок гирлянд. По нитям пробегали разноцветные огоньки.
— Вот уж не думал, что вы пользуетесь технологиями, — сказал я.
— Почему?
— Ну, раньше…
— Раньше не требовалось, — Прежний усмехнулся. — Эта штука экранирует меня от всего.
— Но я вас вижу.
— Потому что я так захотел. Кстати, не называй меня по имени, хорошо? Твои слова могут услышать.
Я подумал и кивнул.
Что ж, если я встретил Инсека, пусть даже клона, стоило ожидать и визита Прежнего.
— Чего хотел жук?
Я даже не сразу понял, что речь об Инсеке. Всё-таки они не были насекомыми, несмотря на внешнее сходство.
— Ничего. Видимо это я просил о встрече, когда был на Чш-чшш-жж.
Иван поморщился:
— Какой чудовищный акцент. Для Инсека твои слова прозвучали бы как «на вращающейся в воде игле».
Я пожал плечами.
— Зачем ты просил о встрече?
— Чтобы отчитаться… — я подумал. — Нет. Чтобы вспомнить.
— Твой Высший продолжает темнить?
Я глянул на Ивана с любопытством.
— И это знаете?
— Да от тебя несёт его присутствием, — Прежний передёрнул плечами. — Нет, сейчас его нет, но он тебя хорошенько использовал… А ведь я сразу говорил, Максим не так прост. Я всем это говорил!
— Может знаете и кто он такой?
— Нет, и в этом вся проблема, — Прежний развёл руками. — Но он враг Высшему Миланы, значит нам не враг.
— Всё не так просто.
— Просто никогда не бывает. Но ты видишь, я рискнул прийти.
Говоря о риске он, конечно, был прав. Высший выгнал Прежних с Земли, а Высшие не шутят.
— Хорошо. Что дальше?
— Хочу предложить помощь.
Я пожал плечами.
— Ты же не побрезговал обратиться к Инсекам? А они относятся к людям куда хуже нас.
— Какую помощь?
— В противостоянии Высшему Миланы.
Прежний неторопливо подошёл, уселся рядом со мной. Дружелюбно улыбнулся.
— И не спеши, не говори «нет». Во-первых, мы согласны на независимость Земли. Это болезненно, но мы справимся. А ты развивай Землю как сочтёшь нужным. Будем… немножко союзниками. Ну или хотя бы не врагами. Если поможешь задавить жуков — совсем хорошо. Станешь держать нейтралитет — прекрасно. Во-вторых, тебя терзает мысль, что придётся сражаться с девушкой, которую любишь. Если мы поможем, то есть шанс победить Высшего, не убивая её. Ну что, всё ещё хочешь отказаться?
Я молчал.
— Ты попал в неприятную ситуацию, ты не можешь разделить с Миланой Землю. И я понимаю, что сдаться ты не можешь. Даже если решишь поиграть в благородство — твой Высший этого не позволит. Ты вынужден сражаться.
— Дело не в этом, — сказал я. — Если я уступлю и мой Высший исчезнет, то погибнет вся галактика.
