Я стал ждать, пока Хейзл выберет себе место, где сесть.
Она выбрала кушетку, поэтому я подошел к ней и сел рядом.
— Ну что ж, а теперь давайте поговорим, но только будьте
правдивы до конца.
— Поговорим о чем?
— О деньгах.
— Но о деньгах я рассказала вам всю правду.
— Не прикидывайтесь дурочкой, — заявил я, — я хочу знать
действительно всю правду. Я не собираюсь ставить себя под удар.
— Но обо всем этом мы вчера уже переговорили.
— Нет, не переговорили, — возразил я, — то, что вы вчера мне
рассказали о дяде, было сплошное увиливание от ответа на мой вопрос о деньгах.
Сейчас я хочу знать всю подноготную.
— А что, Дональд, разве вы знаете, где находятся деньги?
— Думаю, что я смогу добиться того, чтобы вернуть их вам.
Она наклонилась вперед, ее глаза расширились, ярко
заблестев, рот слегка приоткрылся.
— Всю сумму?
— Пятьдесят тысяч.
— Дональд, — от волнения она с трудом выговаривала слова, —
Я… Дональд, вы — замечательный человек! Вы просто потрясли меня!
Она взглянула на меня снизу вверх, выставив подбородок, словно
ожидая, что я поцелую ее. Однако я сидел, не двигаясь, устремив взгляд на окно.
— Дональд, — вздохнула она, — я от вас сама не своя.
— Это прекрасно, — холодно сказал я, — но сейчас вы просто
тянете время, чтобы придумать очередную сказку. Очевидно, это единственный
прием, которым вы владеете, чтобы как-то потянуть время. Я-то был уверен, что
вы сполна используете время, имевшееся в вашем распоряжении со вчерашнего дня,
чтобы придумать нечто восхитительное.
— А я и в самом деле неплохо его использовала, —
засмеявшись, призналась она.
— В таком случае я готов выслушать вас.
— Деньги мне дал Стэндли.
— Зачем?
— А разве я должна разложить для вас все по полочкам?
— Когда речь идет о пятидесяти тысячах баксов, то да,
должны.
— Стэндли — рисковый парень, причем по большому счету. Его
никогда не покидало предчувствие, что его могут на худой конец ограбить или,
еще того хуже, прикончить, просто размазать по стене.
— Продолжайте.
— Он держал некоторую сумму денег в банке, но он хотел в
любое время дня или ночи иметь в своем распоряжении наличные.
— И что же?
— Поэтому время от времени он давал мне тысячедолларовые
купюры. Он говорил, что это мои деньги. Тем самым, если бы он обанкротился,
никто не смог бы утверждать, что эти деньги принадлежали ему. Но зато потом я
могла бы ссужать ему деньги — если, конечно, я бы захотела этого.
— Понимаешь, — с сомнением в голосе сказал я, — они могли
просто утверждать, что эти деньги все же были его и…
— Нет, нет, Дональд, — перебила она меня, — всякий раз,
когда он давал мне эти купюры, он брал мои маникюрные ножницы и срезал с их
угла почти незаметный кусочек бумаги.., в конце концов, у меня оказалось
пятьдесят таких купюр.., но потом он сбежал от меня.., и я предполагаю, что все
эти деньги находятся у его последней пассии.
— Но он же передал вам право собственности на эти деньги,
поэтому… В дверь громко постучали.
— Посмотрите, кто это, — предложил я. Она раздраженно
махнула рукой.
— Должно быть, это какой-нибудь торговец или кто-то из знакомых
моей подруги, решивший навестить ее. Одну минутку.
Она вскочила с кушетки, одернула юбку и направилась к двери
своей характерной элегантной походкой. Когда она открыла дверь, ее чуть не сбил
с ног Фрэнк Селлерс, ворвавшийся в комнату и захлопнувший за собой дверь.
— Привет, Коротышка, — поздоровался со мной Селлерс.
— Вот это да! Как вам это нравится? — гневно воскликнула
Хейзл Даунер. — У вас хватило наглости ворваться в чужую квартиру подобным
образом. Вы…
— Эй вы, оба, — обратился к нам Селлерс, — не пора ли вам
прекратить все ваши штучки!
— Я не потерплю, чтобы вы разговаривали со мной подобным
образом, — возмутилась Хейзл Даунер, — вы…
Я поспешил вмешаться:
— Послушайте, Хейзл, среди ваших знакомых есть хороший
адвокат?
— А в чем дело? Да, есть. — ответила она.
— Позвоните ему и скажите, чтобы он немедленно приехал сюда,
— предложил я.
— Это ничего вам не даст, — заявил Селлерс. — Дональд, я же
предупреждал тебя. Я намерен вздуть тебя и когда я буду делать это, ты не
будешь получать обезболивающих уколов.
— Немедленно звоните вашему адвокату, — повторил я Хейзл, —
и не теряйте времени Селлерс уселся в кресло, скрестил ноги, вытащил сигару из
кармана, откусил ее кончик и выплюнул в пепельницу. Затем он зажег спичку,
чиркнув ее о коробок.
Хейзл направилась к телефонному аппарату. Селлерс, опередив
ее, схватил ее за локоть.
— Она звонит адвокату, — напомнил я Селлерсу. — Каждый
гражданин в этой стране имеет на это право. Только попробуйте остановить ее и
тогда посмотрим, что из этого получится для вашей собственной персоны.
— А ну-ка уберите вашу руку, — потребовала Хейзл.
Селлерс, поколебавшись, отпустил Хейзл.
— Ладно, давайте, звоните своему адвокату. А тем временем я
кое-что покажу вам обоим.
Селлерс закурил сигару. Хейзл вполголоса поговорила по
телефону и положила трубку. Когда Хейзл Даунер возвращалась на свое место на
кушетке, Селлерс вытащил сигару изо рта и внимательно наблюдал за походкой
молодой женщины.
— Итак, красотка с огненными глазами, — заявил он, — вот
теперь-то ты вляпалась в неприятность уже по-настоящему.
— Вы намерены предъявить мне обвинение? — спросила она.
— Пока что в получении краденой собственности, — подтвердил
Селлерс, — и в участии в преступном сговоре. Думаю, что мы получим возможность
обвинить тебя в соучастии в преступлении после его совершения, в попытке
вымогательства, а также, может быть, еще кое в чем.
Селлерс повернулся ко мне. Его глаза гневно сверкали.
— Ты, продувная бестия!
— Что вы хотите этим сказать?
— Я же предупреждал тебя, чтобы ты не вмешивался в это дело,
— напомнил он.
— Да, предупреждали, — согласился я, — но вы же не
представляете законодательный орган. Вы же не принимаете законы. Я не обманывал
вас. Я не обещал вам, что не буду заниматься этим делом. Я занимаюсь законным
бизнесом.
