— Предположим, — как ни в чем не бывало заметил я, —
разгадка ко всему кроется в персоне Эвелин Эллис. Что тогда?
— Ты смог бы опознать ту бабенку, которая зашла за тобой в
фотомагазин?
— Может быть, и смог бы, — ответил я, — но не уверен.
Сомневаюсь, что смогу. Я знаю о ней только, что она молода, что у нее приятная
наружность и что она прекрасно одета.
— Но послушай, — заявила Берта, — она же околачивалась в
магазине все время, пока ты был там, разве не так?
— Так-то так, но она все время стояла ко мне спиной.
— Она осталась в магазине, когда ты «вышел из него?
— Да.
— Ты должен был пройти рядом с ней, когда направлялся к
входной двери?
— Да.
— Неужели ты не помнишь, какими от нее пахло духами? —
спросила Берта, — женщина такого типа обязательно должна пользоваться духами и…
Я покачал головой.
— Я не могу вспомнить.
— Хорошо, — продолжала Берта, — я могу посоветовать тебе
следующее. Попытайся разыскать фотографию этой Эвелин Эллис.
— У меня есть ее фотографии, — сообщил я, — и в купальном
костюме, и в вечернем платье, а также ее фотография, изображающая ее в почти
голом виде…
— О, боже всемогущий! — воскликнула Берта. — Мне что,
следует объяснять тебе, как работать детективом? Возьми эти чертовы фотографии
и отправляйся в Сан-Франциско. Иди в тот самый японский фотомагазин. Разыщи
продавца, который обслуживал ту бабенку, покажи ему фотографии и спроси его, не
та ли это женщина, которая хотела посмотреть фотоаппараты. Если окажется, что
это она и есть, то телеграфируй мне, и я приеду туда и займусь ею. Достаточно
бабе иметь хорошенькие ножки, как ты сразу же становишься воском в ее руках. Но
пусть только она покажет мне свои ножки, она полетит от меня кувырком. Ради
Бога, отправляйся туда до того, как Селлерс спохватится и не бросит тебя за
тюремную решетку.
— Берта, — сознался я, — одно из двух: или ты начинаешь
думать точно так же, как я, или твои мысли передались мне, поскольку именно это
я и собирался сделать.
— Ну что ж, — завопила Берта, — так поезжай. Какого черта ты
торчишь здесь и пытаешься убедить меня, что изредка мы находим общий язык? Бог
ты мой, я вот-вот лишусь лицензии на право заниматься работой детектива, а ты
все торчишь здесь и продолжаешь попусту болтать.
Я направился к двери.
У меня не хватило духа признаться Берте, что именно японская
фотокомпания “Хеппи Дейз” фотографировала Эвелин Эллис для рекламы. Как
совершенно правильно заявила Берта, я вел себя, как последний молокосос.
Глава 6
Реактивный пассажирский самолет доставил меня в
Сан-Франциско ровно в семь тридцать вечера. В самолете к ужину я получил пару
бесплатных бокалов шампанского. В аэропорту я взял такси до отеля “Палас” и
тщательно проверил, нет ли слежки за мной.
Если они в самом деле следили за мной, то это была поистине
артистическая работа.
Когда я убедился, что никто не следит за мной, я отправился
в отель “Калтония”, поднялся на лифте на седьмой этаж, не поставив об этом в
известность дежурного портье в холле отеля, и подошел к комнате семьсот
семьдесят один.
Я постучал в дверь и через пару секунд услыхал какой-то шорох
внутри комнаты: видимо, кто-то очень осторожно подошел там к двери. Затем
женский голос спросил:
— Кто там?
— Открывай, — хриплым голосом приказал я.
— Так кто же это? — спросила женщина, на этот раз в ее
голосе послышалась тревога.
— О, черт возьми! — воскликнул я. — Пора бы тебе уже знать
мой голос. Открывай.
Я услышал щелчок замка, и дверь открылась.
— Извините, инспектор, — заявила она, — я сначала не
разобрала ваш голос. Я…
Она вгляделась в меня и попыталась захлопнуть дверь перед
моим носом.
Я просунул ногу в образовавшуюся щель, затем втиснул в нее
правое плечо и, наконец, вошел в комнату.
— Вы… Кто вы такой?
— Мое имя — Лэм, — представился я, — я — частный детектив.
— О, бог ты мой, — воскликнула она, — вы — тот самый
человек, чей сундук…
— Совершенно верно, — согласился я, — я хотел бы знать,
каким образом у него оказался мой сундук.
На ней была шелковая яркая пижама, плотно облегающая тело.
Три верхние пуговицы были расстегнуты, а брюки были скроены таким образом,
чтобы при движении были видны ножки во всей их красе.
Она была девочка — пальчики оближешь, но сейчас у нее было
заплаканное лицо.
Она оглядела меня и сказала:
— Сожалею, что вы напрасно пришли ко мне. Ваш сундук забрала
полиция. Я ничем не могу вам помочь.
— Где это произошло? — спросил я.
— На десятом этаже.
— Когда это случилось?
— Должно быть, сразу после того, как он прибыл сюда. Он
приехал в Сан-Франциско поездом. Он заранее зарезервировал себе номер-люкс…
— Номер-люкс? — переспросил я.
— Да.
— Почему номер-люкс? — поинтересовался я.
— Он зарезервировал его по телефону, заявив, что ему нужен
номер-люкс.
— Но почему именно номер-люкс? Почему не просто комнату?
— Вам следовало бы спросить его, — ответила она, — но сейчас
у вас на это мало шансов, не так ли?
— Очевидно, что никаких, — согласился я.
— Присаживайтесь, — пригласила она, устроившись на кушетке.
Она оглядывала меня большими, ясными глазами, стремясь придать им наивное
выражение, но что-то мешало ей добиться этого. В результате, от ее наивного
взгляда становилось как-то не по себе.
— Насколько я понимаю, — заявила она, — вы работаете на ту
женщину.
— На какую женщину?
— На ту женщину — на Хейзл Клюн. Она называет себя Хейзл
Даунер.
— Она вам не нравится?
— Она — просто тварь.
— В каком-то смысле мы все — твари Божьи.
— Она — авантюристка.
— С чего бы это?
— Вы же знаете или, по крайней мере, должны знать. Она
прицепилась к Стендли, поскольку хотела деньги.
— Он давал ей деньги?
— Конечно, он давал ей деньги. Именно поэтому она отделалась
от своего постоянного парня и прицепилась к Стэндли. Она просто доила его.
