— Я — бухгалтер, — пояснила она, — мне пришлось обучаться
бухгалтерии! Конечно, я обучалась также и работе секретарши, но мне нравятся
цифры, и я нравлюсь цифрам. У меня хороший почерк, я не ошибаюсь при расчете.
Когда я считаю на арифмометре, он так и поет в моих руках. Я работаю на нем
вслепую и никогда не делаю ошибок.
Есть еще одна вещь, касающаяся меня. Другие девушки,
работающие секретаршами, наряжаются в красивые одежды, и их боссы замечают это,
когда диктуют им. Они не возражают против этого, но обязательно замечают, когда
на девушке нарядная, красивая одежда. А бухгалтер обычно сидит в самом углу, и
никто не замечает, что именно она надела на себя.
В этом вся я. В этом весь мой удел жизни.
— Знаете что? — сказал я ей.
— Что?
— Из вас получилась бы первоклассная женщина-детектив.
— Получилась бы?
Я кивнул.
— Почему?
— Видите ли, во-первых, вы особенно не выделяетесь среди
других женщин. Те ваши качества, которые заставляют вас забиваться в самый угол
офиса, являются идеальными для работы детектива. Вы могли бы действовать где
угодно, но вас при этом никто бы не замечал. Вашему мышлению свойственна
дедукция, и у вас замечательный дар наблюдательности. У вас прекрасная память
на цифры, и вы умеете точно судить о характере человека, включая ваш собственный
характер.
Когда я вернусь в Лос-Анджелес, то постараюсь присмотреть
для вас что-нибудь. В следующий раз, когда при расследовании какого-нибудь дела
потребуется помощь со стороны женщины, оперативного сотрудника, я посмотрю, не
захотите ли вы покончить с вашим уделом бухгалтера и окунуться в волны
настоящей жизни.
— Значит ли это, что я буду должна расстаться с моей работой
здесь в Сан-Франциско? — спросила она. Я кивнул.
— Тем самым вы многим пожертвуете в своей жизни? — спросил
я.
— Не очень многим.
— Вы сможете найти себе другую работу, если наша затея не
выгорит?
— Я могу найти работу где угодно и когда угодно. Как вас
зовут на самом деле? Я дал ей свою визитную карточку, она бережно взяла ее,
словно буквы на ней были отпечатаны платиной.
— Как долго вы работали на вашей нынешней работе? — спросил
я.
— Семь лет.
— Все понятно, — заявил я, — вы из той категории людей,
которые работают без лишнего шума, но зато весьма эффективно. Именно по этой
причине Бернис не хочет расставаться с вами, как с соседкой по совместной
квартире. Это вы содержите квартиру чистой и опрятной. Могу побиться об заклад,
что Бернис половину своего времени дома занимается тем, что разбрасывает
повсюду свои вещи и одежду и, когда возвращается домой после свиданий, видит,
что ее постель убрана, ее вещи, одежда собраны и аккуратно положены на свои
места. Мне представляется, что вы делаете нечто подобное и в своем офисе.
Думаю, что вы там наводите порядок после разгрома, учиненного другими
девушками, сотрудницами офиса. Думаю, что вы прикрываете их огрехи. Полагаю,
что вы делаете там все без излишнего шума и так аккуратно, что никто даже и не
замечает, что вы как следует поработали. Единственно, что они знают, так это
то, что, когда бы им не понадобилась нужная информация, они тут же находят ее
на своих столах, аккуратно отпечатанную.
Мне представляется, что, если вы уйдете с той работы и» они
попытаются найти кого-то на ваше место, то вся та контора будет в полнейшем
хаосе. Сотрудники будут беспомощно бегать и рвать на себе волосы, а ваш
нынешний босс будет восклицать:
«Что эта за чертовщина приключилась с Эрнестин? Верните ее
обратно. Не важно, сколько мы будем теперь ей платить, но верните ее обратно”.
Эрнестин смотрела на меня, и в ее глазах все сильнее и сильнее
разгорался огонек энтузиазма.
— Дональд, — призналась она, — я сама часто задумывалась над
этим, но отгоняла подобные мысли прочь, поскольку считала, что я слишком
тщеславна.
— Тщеславна? Да ничего похожего! — возразил я. — Почему бы
вам не пойти на эксперимент?
— Дональд, я готова пойти на него. У меня есть некоторые
денежные сбережения. Я могу некоторое время прожить и без постоянной работы…
Завтра же я подам заявление об уходе.
— Одну минуточку, сестренка. Не спешите, — попытался я
посоветовать ей. — Не надо прыгать в пучину только потому, что палубу корабля
накрыла первая волна и…
— Нет, Дональд, я полна решимости сделать это. Мысль об этом
все время где-то теплилась в моем подсознании. Я даже не представляла себе,
насколько сильна была мечта у меня об этом, пока.., о, Дональд!
Она обвила руками мою шею и с силой прижалась ко мне всем
телом.
— Дональд! — страстно прошептала она, — мой милый, мой
дорогой! Я готова доказать тебе, на что я способна, уже сегодня вечером! Когда
Бернис вернется домой, я вытяну из нее всю информацию до последней мелочи об
этом убийстве и о всех слухах, обсуждавшихся в отеле. Я выдою ее до последней
капли!
Я крепко обнял ее и слегка похлопал по бедрам.
— Славная девчушка! — пробормотал я.
Она глубоко вздохнула, продолжая буквально лежать в моих
объятиях. Закрыв глаза, она замерла, и лишь на ее устах блуждала сладострастная
улыбка. Я встретился на ее пути в самый ответственный момент ее жизни. В ее
душе уже месяцами нарастал психологический кризис и сейчас она, наконец,
сделала свой выбор. Она была на седьмом небе от счастья.
Она пообещала, что пожалуется на головную боль и завтра не
выйдет на работу; таким образом у нее будут развязаны руки, чтобы помочь мне.
От возбуждения, охватившего ее, она никак не могла унять
нервную дрожь.
Было одиннадцать часов вечера, когда я зарегистрировался в
одном из номеров турецкой бани, чтобы провести в нем ночь. Я понимал, что
полиция могла прочесывать отели, разыскивая меня, но я счел, что они не станут
искать меня в турецкой бане.
При регистрации я скрыл свое настоящее имя и адрес.
Глава 7
Я не спеша позавтракал, заказав фруктовый сок, яичницу с
ветчиной, кофе и пирожки. Мне хотелось плотно поесть, поскольку я не знал,
когда мне придется есть в следующий раз.
Магазин по продаже фотоматериалов “Хэппи Дейз” открылся в
девять часов. Я вошел в него в девять часов одну минуту.
Японец, продавший мне фотоаппарат, встретил меня блеском
громадных очков в роговой оправе, ослепительной улыбкой и приторной
вежливостью.
— Я очень извиняюсь, — с поклоном заявил он, — я — Такахаши
Кизаразу. Столько беспокойства. Кто-то выбросил фотобумагу на пол. Должно быть,
из пакета, который вы купили. Простите меня, пожалуйста. Очень извиняюсь.
