Я повернулся к Хейзл Даунер и улыбнулся.
— Вам они жгут руки, — заметил я Берте, — но другие руки они
только приятно согреют.
— Это мои деньги? — нерешительно спросила Хейзл.
— Конечно, это ваши деньги, — подтвердил я.
— Тебе потребуется немало времени, чтобы доказать это, моя
милая душечка, — заявила ей Берта.
— Нет, не потребуется, — вмешался я, — у меня есть письмо
Стэндли Даунера, в котором он подтверждает, что дал те деньги ей. Даунер был
крупным букмекером. Но у него была одна слабость — он был неравнодушен к
красоткам. Когда на его горизонте появилась Эвелин, он решил поменять Хейзл на
новую модель.
— У которой показатель пройденного пути оказался даже
большим, чем у старой модели, — язвительно добавила Хейзл.
Эвелин даже не подняла голову. Она была полностью разбита и
физически и морально.
Хейзл слегка вскрикнула и бросилась в мои объятия. Ее
горячие, благодарные губы приникли к моим.
— Дональд, — прошептала она, — те купюры, которые ты нашел,
у них были обрезаны уголки?
— Если нет в тот момент, когда я нашел их, — прошептал я в
ответ, — то тогда, когда Берта представит их нам, они будут обрезаны. Берта не
позволит, чтобы крупное денежное вознаграждение утекло у нее между ее пальцами,
унизанными кольцами с бриллиантами… По правде говоря, Хейзл, я действовал
слишком быстро, чтобы заметить, что у тех купюр срезаны уголки. Однако я думаю,
что…
— Ради Бога, прекрати всю эту болтовню, — перебила меня
Берта.
Инспектор Хобарт в это время отдавал распоряжение в
телефонную трубку:
— Немедленно высылайте сюда полицейскую машину с красной
мигалкой и включенной сиреной.
За руль пусть сядет самый лучший водитель. Я хочу, чтобы эти
двое были отправлены в аэропорт с такой скоростью, чтобы пыль из-под колес
машины не успела осесть.
Он швырнул телефонную трубку на рычаг, повернулся ко мне и,
покачав головой, заявил:
— Вы, Богом проклятые любители!
