Дядю огорчали подобные неудачи.
В то лето к нему приезжает в гости ван Раппард, они вместе отправляются в поля, устраивают долгие сеансы живописи. Интересно сравнить, насколько по-разному они передают один и тот же пейзаж. Если ван Раппард пишет верещатник равномерными, размеренными мазками, то у Ван Гога он выглядит более плоским, разные планы как будто не уходят в глубину, а накладываются друг на друга: они прописаны с одинаковой точностью, вопреки законам перспективы. Да, они выглядят ошибочными с точки зрения классических законов, однако в них чувствуется характер. Дядя работает размашистыми и сумбурными движениями, покрывает огромные листы быстрыми и непредсказуемыми мазками, демонстрируя необычный и экстравагантный подход. Антон сетует на то, что Винсент не может делать эскизы меньших размеров, которые было бы удобно носить во время прогулок: для него он — поистине неудобный товарищ по ремеслу.
Казалось бы, сложно представить двух более разных людей, однако друзья легко находят общий язык.
Если бы все шло так и дальше, то эти семь месяцев, проведенных в Эттене в 1881 г., были бы необычайно плодотворными; несмотря на пробелы в обучении Винсента, их можно было бы назвать поистине потрясающими.
Но, к сожалению, в жизни порой происходят неожиданные повороты, особенно когда дело касается чувств и эмоций, которые герой нашей книги никогда не умел контролировать.
То лето так хорошо начиналось, но любовь разрушила все.
Этап второй
Гаага. Сердце и кисть
Путешествуя среди верещатников Голландии, я перечитываю письма, которые шлет Ван Гог из этих мест. Параллельно пересматриваю записки моей матери, которая всегда с любовью рассказывает о семейных событиях и смягчает даже самые жесткие моменты и болезненные эпизоды.
Именно из ее дневников я узнаю о любовной истории, которая изменила судьбу дяди в те счастливые месяцы в Эттене. Помимо ван Раппарда Ван Гогов посещает овдовевшая кузина Кее: она приезжает из Амстердама вместе с ребенком. Достаточно всего нескольких совместных прогулок, чтобы дядя влюбился в нее страстно и, увы, безответно. На его признание она ответила просто: «Нет, никогда» — эти два слова долго потом звучат в голове Винсента и неоднократно возникают в посланиях к Тео.
Любовь не только принесет разочарование Винсенту, но и станет поводом для раздражения бабушки и дедушки, которым стыдно за поведение сына, особенно когда тот собирается в Амстердам в надежде превратить категоричное «нет» в страстное «да».
Я поехал туда с мыслью, что, может, в такую теплую погоду сердце Кее растает, а вместе с ним ее «нет, никогда». Как-то вечером я пошел на Кайзерграхт и нашел ее дом […] Меня пытались убедить, что Кее уехала, однако я знаю, что она была дома, что фарс устроили специально для меня.
Натолкнувшись на протесты родственников, Ван Гог пытается взять дом приступом в типичной для него театральной манере: он протягивает левую руку (ту, которую не использует для работы!) над горящим пламенем от масляной лампы и умоляет дать ему возможность увидеться с Кее хотя бы на то время, пока сможет терпеть боль от огня. Однако родственников не тронула готовность Винсента подвергнуться страданиям — он получает еще один, на этот раз окончательный, отказ.
Ван Гогу прямо объясняют, что его нестабильное материальное положение не сможет гарантировать достойное будущее девушке и ее сыну. Ему указывают на дверь, ясно давая понять, что он нежеланный гость, который явился в дом без приглашения, нарушив элементарные правила хорошего тона. Он из семьи Ван Гогов и должен понимать, что, когда у мужчины нет стабильной работы и жизненных перспектив, про чувства и сантименты можно забыть.
Дядя принимает удар.
Он возвращается в Эттен, в очередной раз убедившись в том, что живопись должна быть не просто призванием, но и ремеслом, приносящим доход. Только тогда он сможет наконец найти себе спутницу жизни.
Я полностью с тобой согласен, — пишет он Тео, — что родной дом всегда будет для нас тихой гаванью, что бы ни случилось, и мы должны любить и ценить его. […] Однако существует еще одно пристанище, более необходимое, более важное, чем отчий дом, каким бы уютным, важным и необходимым мы его ни считали, — наш собственный дом, очаг, который мы создаем с любимой женщиной.
Должен сказать, я не сильно вникал в сердечные дела дяди, однако одно обстоятельство показалось мне примечательным. Те чувства, которые Винсент испытывает в данный момент, дают пищу его творчеству, а люди, которые его окружают, становятся персонажами картин. Даже в самый ранний период Ван Гог, вместо того чтобы копировать великих художников древности, предпочитает изображать окружающую его реальность.
Я хочу создать рисунки, которые раскрывали бы самое сердце людей и предметов.
Возвращение к родителям не приносит облегчения, скорее наоборот. В декабре 1881 г. из дома священника разносятся крики по всему поселку: отец и сын ссорятся из-за истории с Кее и недостойного поведения Винсента, который уже несколько недель не приходит на воскресную проповедь и все деньги тратит на материалы для рисования.
Так Ван Гогу открывается другое лицо нашей семьи — суровое и несправедливое.
Он негодует.
И понимает, что пора сменить декорации.
Гаагская идиллия
Проведя несколько месяцев в деревне, дядя с новой силой ощущает давнее желание наладить контакт с товарищами по профессии. Он решает все бросить и ехать в Гаагу. Место выбрано не случайно: именно там сформировалось содружество художников, о которых говорит вся страна.
Родители не хотят его отпускать, но в то же время ощущают некоторое облегчение, учитывая напряженные отношения с сыном.
Кроме того, в городе Винсент будет не одинок. Он не случайно выбирает этот крупный центр и проведет там почти два года: его привлекает возможность общения с Антоном Мауве, талантливым и уже состоявшимся художником, членом Гаагской школы, который, кроме прочего, приходится мужем Жет — еще одной кузине Винсента. Ван Гог надеется перенять от него секреты ремесла и получить советы относительно собственных рисунков. Как видно, дядя продолжает использовать семейные связи: несмотря на протест против определенных правил и привычек, он очень привязан к семейному кругу Ван Гогов. Возможность отшлифовать свой стиль оказывается сильнее, чем страх вновь испытать давление со стороны родственников.
Из переписки очевидно, что время, проведенное вместе с Мауве, станет счастливым, продуктивным и вдохновляющим периодом в жизни Винсента. В течение нескольких недель он ежедневно посещает студию художника, уютную и изысканную. Будучи в Гааге, я отправился на поиски мастерской, но, к сожалению, здание оказалось разрушено во время войны. На фотографиях, которые мне довелось увидеть, студия выглядит совсем не богемно: деревянная мебель, картины в рамах, огромный мольберт посреди гостиной. Обстановка опрятная и роскошная — такая же, как и сами полотна Мауве. Здесь Винсент создает свои первые цветные акварели. До этого он использовал цвет только в некоторых деталях, намеченных углем или карандашом, теперь же цвет захватил весь лист.
