— Такой конь наверняка стоит как целый дом, притом не на окраине Торшильда. Слишком щедрый подарок. Я такой не приму. И это не тема для дискуссии.
— А кто сказал, — на чётко очерченных губах появляется тень улыбки и новый шаг в мою сторону, — что это подарок?
— Тогда как это понимать? — уточняю, старательно сохраняя хладнокровие. При этом продолжая незаметно отступать. Так же мягко следующий за мной Киллиам натянул поводья коня и тот, как будто устало вздохнув, плавно шагнул за ним.
— Я ведь упоминал о вознаграждении. Пусть косвенно, но ты помогла в нашем… деле, — освежил мою память оборотень, и мне не понравилось, что с каждым словом его голос становился каким-то странным. Он звучал всё ниже, интимнее, обволакивая меня как первый в этом году тёплый ветер — ещё чуть-чуть и того и гляди, вскружит голову.
От осознания, что виной всему не моя разыгравшаяся фантазия, а реальные действия Киллиама, в горле пересохло. Гулко сглотнув, я постаралась не смотреть на мужчину слишком затравленно или того хуже — предвкушающе. И чтобы не наделать глупостей, я бросилась размышлять.
По всему выходило, что докучливый оборотень пришёл сюда с чётким планом как всучить мне лошадь? При этом лишая разумных возможностей для отказа? Подготовился, однако. Даже разочарование во мне поспешило собрать свои отравляющие щупальца, сделать вид, что его тут не было, и без следа испариться. Раздражение так же смылось следом.
Чувствуя опасность разрушения спешно возводимой стены, я лихорадочно отыскала новый предлог усомниться в честности награждения:
— Не верится мне, что ваш… “начальник” выделил деньги из бюджета ради кого-то вроде меня. Иначе он бы одаривал не только знать, но и попрошаек на улице. — Мои слова были истинны, потому что правители здесь в лучшем случае нисходят до представителей срединных каст. А я пока к таковым не относилась.
После моих слов лицо Киллиама стало жёстче. Кажется, ему не понравилась та лёгкость, с которой я приравняла себя к нищим. Но даже со сведёнными к переносице бровями и напряженной челюстью, черти его забери, оборотень не переставал волновать во мне чувство прекрасного.
— Опасность, — продолжая сохранять самообладание начал Киллиам, при этом буравя меня полыхающим взглядом, — которую ты помогла предотвратить, оценивается в табун таких лошадей. — После чего вынув из кармана камзола какую-то бумагу, оборотень протянул её мне, с усмешкой сказав: — Вот запрос на твоё вознаграждение. Одобренный. Захватил его с собой, догадываясь, как ты отреагируешь.
В лицо хлынул жар, потому что он просто так взял и озвучил мои недавние мысли, больше походившие на опасения. Стараясь скрыть неуместное смущение, я привычно окрысилась:
— Не надо делать вид, будто ты знаешь меня как свои пять пальцев.
— К сожалению, — снова возвращаясь к слишком интимному тону и пряча не заинтересовавшую меня бумагу, произнёс Киллиам, — я тебя совершенно не знаю, но стараюсь это исправить. Всеми силами.
В этот раз шаг оборотня был шире предыдущих, отчего мы бы оказались нос к носу, если бы я резко не отпрянула. Спина тут же во что-то врезалась и я поняла, что подобно охотнику Киллиам приближался ко мне под таким углом, чтобы мой путь отступления преградил столб вывески.
Лопатки заныли от удара, но меня сейчас это мало волновало, потому что на моём затылке пылала чужая ладонь. Ровно за миг до моего столкновения с препятствием оборотень протянул руку, и накрыл ею голову, защищая мой затылок от возможного удара. Стоило это понять, как колени подозрительно ослабли. А ещё перед мысленным взором нарисовался купидон, который подмигнул мне и, достав из-за спины свой проклятый лук со стрелами, безмолвно спросил: «Звала? Тут я!»
Мне всегда казалось бредом, когда люди утверждали, что мир вокруг может замереть. Теперь же я умудрилась познать этот феномен на себе.
Все звуки просто исчезли, оставляя после себя лишь шум моего быстро бьющегося сердца, а также учащённого дыхания. Похоже на то, когда ты ныряешь с головой в толщу воды. Но всё же не до конца. Солнечный день вокруг растворился, сужая поле моего зрения только до высокой фигуры рядом, от присутствия которой меня бросало в жар, но при этом по телу то и дело пробегала дрожь.
Такое больше походило на симптомы не самой простой болезни. Возможно даже смертельной. Вот только если это так, то почему мне сейчас настолько легко, настолько приятно всё это ощущать? И тем более краем сознания отмечать ещё больше “симптомов” у мужчины напротив. Взгляд Киллиама подёрнулся дымкой, тёмные ресница чуть опустились, делая его голубые радужки поистине гипнотическими — они затягивали, лишая возможности противиться романтической лихорадке.
А ещё эти чёртовы пальцы! Горячие, немного подрагивающие подушечки едва заметно поглаживали кожу моей головы, зарываясь всё глубже в волосы и тем самым разрушая пучок на затылке. Но, несмотря на такое кощунство, мне не хотелось огрызаться или ругаться — меня потряхивало от желания прикрыть глаза и замурлыкать.
Вот только всё волшебство разлетелось на куски, когда я вспомнила какой роскошный мужчина сейчас смотрит на меня таким… голодным взглядом. И что я точно не подхожу на роль спутницы его жизни.
— Хватит…, перестань…, — шепчу и понимаю, что моё дыхание разбивается о губы Киллиама. Он оказался гораздо ближе, чем должен быть.
— Что перестать? — следует хриплый вопрос, не вносящий ясности во взгляд мужчины. Он смотрел на меня всё тем же… лишним взором, в то время как его серая прядь щекотала мою скулу.
Цепляясь за остатки трезвого рассудка, я упираюсь свободной рукой в крепкую грудь и стараюсь оттолкнуть от себя Киллиама, чтобы хоть немного развеять окутавший нас туман, но ничего не выходит. В силе человеку с оборотнем не тягаться. И тогда я с трудом отворачиваюсь, в последней попытке разорвать эту странную связь. После чего надрывно говорю:
— Перестань на меня смотреть так… словно…
Оказывается, я не настолько уверена в себе, чтобы произнести вслух «ты влюблён». Какая уж может быть любовь между тем, кто был рождён с золотой ложкой во рту и той, кто всю жизнь сражается за место под солнцем. Тем более, когда и внешность не на моей стороне.
Неосознанно сжавшись от промелькнувших мыслей, почувствовала, как Киллиам рядом напрягается, тихо рыкает и резко отстраняется. Дышать тут же стало легче, время вновь потекло с прежней скоростью, а дурманящая атмосфера разрушилась. Благодаря чему я вспомнила, что стою средь бела дня недалеко от дороги, где-то и дело проезжают обозы, всадники, а то и мелькают те, кому не по карману четвероногий транспорт. Как можно было совсем о таком забыть! Оглядываться же назад вообще не хотелось — если в окнах я замечу любопытные лица своей новой семьи, то точно вспыхну как спичка или провалюсь под землю. Прямо к треклятому кладу лисы, заварившей всю эту кашу с оборотнями.
Тишина со стороны Киллиама затягивалась. Пришлось неуверенно покоситься на него — ожидаемого недовольства замечено не было, что дало возможность смелее посмотреть на оборотня.
