– Выкрутимся, – пообещал я.
У меня не имелось ничего. В Мороке не слишком нужны деньги. Честно говоря, я и не подумал о них, когда послал влюбленных за косметикой. Экий эгоист. А ведь следовало сообразить. Тнота с Гиральтом не шибко богаты. Большую часть денег они вкладывали в дело Гиральта, брошенное теперь из-за меня. Само собой, Гиральт и глядеть не хотел на мою морду, которую штукатурил Тнота.
– Ничего, капитан, – подбодрил Тнота. – Мы справимся. Всегда справлялись, и сейчас сможем… Все, капитан, готово. Ты нынче белее молока, но Большой пес говорит, что это очень красиво. Конечно, с такой рожей тебя не примут за нормального, но и не решат, будто ты вылез из Морока.
Я надел очки и посмотрел на себя в зеркало. Появилось желание рассмеяться, но было страшно за свежую штукатурку – как бы не потрескалась.
– Сойдет, – кивнул я.
Затем повязал на голову платок, облачился в тесноватый плащ и поднял воротник. По длине плащ был как раз, но вот объемистостью прежний владелец не отличался, и я едва влез в рукава. Еще меня немного смущали золоченые нагрудные побрякушки на вытертой бурой ткани плаща.
– И какие планы? – спросил Гиральт, уныло глядящий в сумерки за окном.
– Мне нужно выяснить, что за человек Норт и кто его послал. Но сперва – поговорить с местным капитаном «Черных крыльев».
Я довершил костюм широкополой шляпой, на удивление просторной, и выбрался в городской сумрак. Увы, Валенград стал опасным для меня. Вряд ли я рисковал быть узнанным старыми знакомцами, в таком-то гриме и облачении, но стоило помнить, что маршал Границы Давандейн испытывала ко мне особую ненависть. Вообще, меня никто не объявлял преступником, но маршал, помимо прочего, вдруг решила, будто я виновен в том, что Железное солнце учинило с ее армией. Со своей стороны, я люто ненавидел маршала за атаку на город и резню ошалевших от веры идиотов. Но еще я был приятелем Дантри. И, наплевав на мое капитанство, Отдел городской безопасности мог решить, что мне известно, где его искать. Правда, я уже много лет не имел дела с Цитаделью. Вероятно, меня там считали трупом.
Пригнувшись, я крался по темным улицам и задымленным переулкам в сторону приличной части города, где обитали самые неприличные люди. Чемпионами по неприличию были законники. Да, я всей душой ненавидел банкиров, но они, по крайней мере, не скрывали своей жадности.
Квартал законников вычистили, бродячих свиней и собак отловили и выгнали специально обученные охранники. Пахло там, по валенградским меркам, не так и скверно. Хотя, принимая во внимание валенградские мерки, воняло все же отвратно.
Ненн поджидала меня на углу.
– Тебе не следует быть здесь, – заметил я.
– Это и мой город.
– Я имел в виду другое. Тебе не следует быть за пределами Морока. Ты ведь существуешь только там.
– Не я придумывала эти правила, – огрызнулась Ненн.
Она пошла рядом со мной, насвистывая мой самый нелюбимый народный мотивчик. Выглядела Ненн до ужаса настоящей. Захотелось потыкать ее пальцем в щеку. Но я не стал. Если Ненн и вправду настоящая, она откусит мне палец.
– Может, я плод воображения. Вдруг текущее по твоим жилам дерьмо наконец ударило в голову? Не бывало у тебя таких подозрений?
– Думаешь, ты – галлюцинация?
– А спроси-ка у своего безумия, галлюцинация я или нет. Ты ведь наверняка свихнулся.
Впереди показалась обломанная часовая башня – черная колонна, торчащая из густой пелены зеленого дыма, изрыгаемого фабрикой стекла. Верх башни уничтожило Небесным огнем, и с тех пор ее так и не отремонтировали. Как ни странно, часы еще работали, показывали время, но всегда неверно. Я пошел сквозь зеленый туман. Он цеплялся, тянулся за мной длинными прядями, разрывался и убегал назад, к основной массе. И с чего Клаун вздумал селиться в этом разваливающемся столбе? Работа «Черных крыльев» зависит от информаторов, а вся эта ядовитая химия может оттолкнуть подходящих людей. С другой стороны, если хочешь укрыться от посторонних глаз, место – самое то. С колдовским флером. Впрочем, Клаун и есть колдун.
Я внезапно вывалился из смога в кольцо чистого воздуха, окружающего башню. Ненн не пошла за мной. Вокруг башни были клумбы с засохшими цветами: бурыми бутонами на черных стеблях, убитыми химией и отсутствием света. У двери сидел парень с одеялом на плечах. При виде меня он вздрогнул и едва не уронил одеяло. Хм, уличная крыса с Помойки: скверно сделанные татуировки на пальцах и под глазами, подстриженные под горшок волосы. На боку – кое-как прицепленный меч, совершенно не подходящий к ливрее привратника. Ливрея, конечно, видала виды, но на руке уличного крысеныша красовались новенькие часы, а в ухе – самоцвет. Жалкий мерзавец, хотя, надо думать, далеко не безобидный. В малолетстве воровал, подростком доставлял посылки с разнообразной дурью, потом начались драки и рэкет. В детстве он мало и плохо ел, толком не вырос и не нарастил мышцы, но драться наверняка выучился – по-уличному, хитро, жестоко и беспощадно. Опасная, непредсказуемая, вечно загнанная в угол крыса – живая иллюстрация к тому, отчего из знати получаются скверные командиры. Они толком не понимают мир у себя под ногами, а вся настоящая работа делается в грязи.
– Я пришел повидать Клауна. Он дома? – осведомился я.
Шпаненыш смерил меня взглядом и не одобрил. Я весил как минимум вдвое больше него, но он явно привык выпендриваться, задираться, пугать и брать за горло. Может, потому Клаун и нанял его.
– Чего? А Клаун тебя видеть-то захочет? Ты, на хер, кто?
Чудесная мусорная речь.
– Капитан «Черных крыльев» Галхэрроу.
Он вздрогнул и оживленно закивал.
– О да, да, сэр, конечно!
Парень заколыхался словно желе, но, похоже, не от внезапного приступа благоговения. Может, он наслушался историй обо мне и перепугался до колик? Теперь уже никто не вспоминал мой краткий взлет к маршальству Границы. Вспоминали только ночные облавы и то, как я калечил и ломал тех, кого поймал. Издержки долгой карьеры: вовремя сдохнешь – и ты герой, а чем дольше служишь, тем больше дерьма копится вокруг тебя.
Крысеныш скинул, прямо в лужу, одеяло и зашел внутрь башни. Я услыхал вой заряжающегося коммуникатора, затем стук пальцев по кнопкам.
– Поднимайтесь, – вернувшись, сообщило дитя Помойки.
Пропуская меня, он буквально вжался в стену.
– Это правда, что вы остановили огонь с неба?
– Я там был. Но остановили огонь майор Ненн и ее ребята.
– Про Ненн не слыхал.
Я вздохнул и двинулся наверх по спиральной чугунной лестнице. Шесть лет назад весь город знал Ненн и ее «драней». Может, крысеныш выглядит старше своих лет? Прошло всего ничего, а некогда знаменитое имя осталось лишь в памяти соратников.
Резиденция Клауна была под стать моим мыслям: холодная и неуютная, почти на самом верху. Похоже, Клауна завела сюда неуемная тяга к романтике и дешевым эффектам. Он слишком серьезно воспринимал свою колдунскую суть и страдал катастрофическим отсутствием вкуса. Впрочем, я тоже хорошим вкусом не отличался.
