– Сходятся луны, – заметила Валия. – Скоро все они выстроятся в линию перед солнцем. Тройное схождение. Случается раз в девятьсот восемьдесят два года. И мы это увидим.
– Вряд ли что-то будет видно, если луны закроют солнце.
– Луны – просто кристальные сферы. Свет пройдет сквозь них. Зрелище ожидается примечательное.
– Навидался уже дерьма, – буркнул я.
– Злишься на меня?
– Нет, не злюсь.
– Не больно ты изменился. Злишься. Тебе не понравилось мое решение, – заключила Валия.
– Есть разница между «злишься» и «не нравится».
– Рихальт, в твое отсутствие я сделала много хорошего. Понимаю, почему тебе пришлось уйти и сотворить с собой такое. Но когда ты отправился исполнять великую миссию, война не закончилась.
– Это не моя война. Она и прежде не была моей, – сказал я. – Мне всего лишь пришлось воевать на ней.
– Война – моя. Может, в этом и есть разница между нами?
– Нет, разница в другом, – угрюмо возразил я. – Объяснить?
– Зачем? Я не нуждаюсь в разъяснениях. Каждый выбирает свою дорогу.
– Да, правда. У нас хотя бы дороги выбраны.
Мы сидели и глядели на городские огни. На то, как одни зажигались, другие гасли.
– Ты собирался спросить меня кое о чем, – наконец произнесла Валия.
– В самом деле?
– Мне не следовало выяснять, но я хотела понять, почему ты ушел и что планируешь делать.
Рукава Валии были опущены, но я угадал ее мысли. Представляю, сколько времени заняли эти вычисления – длинные вереницы цифр, бегущие много дней и даже недель. Но упорная Валия всегда работала не за страх, а за совесть.
– Ладно, – сказал я. – Отчего ты тогда не пошла за мной?
Валия нахмурилась, отдернула рукав. Ее пальцы лихорадочно заплясали по числам, графикам и диаграммам. Я терпеливо ждал. Валия смахнула вычисления ладонью, рукав опустила.
– Я ожидала не этого. И ты понимаешь почему.
– Почему же?
– Потому что Эзабет.
Имя легло между нами куском свинца – как обычно.
– Ты хотел спросить, зачем я заключила сделку с Ноллом, – напомнила Валия.
– Нетрудно догадаться. Желала быть лучше, сильнее, эффективнее на твоей войне. Я давно не видел тебя, но не забыл, кто ты, – даже если сама ты забыла.
Лицо Валии оставалось бесстрастным. С момента нашей встречи я ни разу не заметил движения в нем. Моя злость будто отскочила от ее серебряных глаз и ушла в никуда.
– Я отыскала группу наемников с приличной репутацией. Они готовы взять деньги и не расспрашивать о деталях. Могут выехать уже завтра.
– Ты сможешь вывести меня из города?
– Это всегда было просто.
– Хорошо, – одобрил я. – А то земля под ногами горит. Давандейн продолжит поиски. Не бросит их и Норт. Ладно, пусть и не в Валенграде, но я принесу пользу, раз уж выбрался из белой камеры… Кстати, ведь и ты хочешь задать вопрос.
– Нет. Я знаю все, что нужно.
– Брось, тебе важно понять, почему я не вернулся, почему решил отказаться от всего.
Валия улыбнулась, ее лицо впервые потеплело. Она посмотрела на Цитадель, и в серебряных глазах отразилось слово «Мужество».
– Рихальт, я вытащила тебя. Неужели ты и вправду считаешь, что я не понимаю?
Глава 15
Тнота упаковал добро, привезенное из Фортуна-тауна, в дорожный мешок, положил его на стол. Мешок был полупустым. Все мы порой мечтаем, как обзаведемся к старости большим домом, набитым милой чепухой, напоминающей о радостях прожитой жизни. А потом выясняется, что милая чепуха не больно-то нужна, что хоть тело и дряхлеет, внутри ты остаешься молодым. Может, делаешься мудрее и осторожнее. Но для важных вещей это значения не имеет.
– Я не хочу, чтобы все кончалось вот так, – вздохнул Тнота.
– Знаю. Но так будет лучше.
– Помнишь, что я сказал тебе при первой встрече?
– Ну да. Эй ты, амбал, это мое пиво.
– Угу, – ухмыльнулся Тнота. – А еще я пообещал, что не заведу тебя в Мороке туда, куда не надо. И ни разу не завел.
– Верно. Тнота, ты был лучшим гребаным навигатором на всей Границе. И мы помогли многим людям.
– Проедусь с тобой. – Он достал из-под куртки бутылку и предложил: – На дорожку?
– Извини, не могу, – потупился я.
За долгие годы мы немало выпили вместе. А сегодня мне нужна была ясная голова.
– Не умею прощаться, – буркнул я. – Давай не затягивать.
Мы обнялись. Тнота так долго был со мной – голос разума среди наших с Ненн безумств. Но я не мог оставаться у причала теперь, когда налетел шторм. Или я в одиночку пройду по волнам, или погибну под ними. Одиночество меня уже не пугало. Эзабет ушла, Ненн тоже. Надо оборвать и эту нить. Сделать последний надрез, чтобы шрам стал еще толще.
– У тебя все получится, – сказал Тнота. – Ты меня тоже никогда не подводил.
Валия привела лошадей. Я поехал за ней по темной улице и оглянулся всего раз. Тнота с Гиральтом смотрели нам вслед. Тнота помахал мне. Я в ответ кивнул.
Пусть они отыщут приятный домик за городом, там, где чистый воздух и хорошее пиво. Проживут душа в душу тридцать лет, забудут, как дурной сон, Морок, Границу, воющее расколотое небо, похищения и умрут в один день.
– Все хорошо? – спросила Валия.
– Поехали, – угрюмо отозвался я.
Через пару кварталов, на углу, нам встретился парнишка-фонарщик лет десяти, не больше.
– Мистер, подсветить? – зевая, осведомился он.
Такие провожают ночных гуляк до дома за горсть медяков. Опасное занятие. Кстати, сами детишки частенько заводили клиентов в переулки, полные охочих до поживы головорезов. Я бросил парнишке полмарки, но от услуг отказался. Дорога известная. Когда-то этот город был моим.
Наемники, снаряженные за счет Валии, должны были ожидать нас у Сумеречных врат.
Мы в полном молчании выехали из Валенграда по туннелю. Я пользовался им в прежние времена. Тогда Саравор хозяйничал в городе, а Давандейн подступала с готовой к штурму армией.
Мы миновали Нархайм, старую резиденцию Вороньей лапы. С приходом Вороньего мора особняк обвалился, похоронив под собой подвалы. И никто не попытался растащить мрамор, так роскошно блестевший под голубой луной. Чужое и страшное здесь ощущали все до единого, и никто о Нархайме не жалел.
– Заедем кое-куда. Ненадолго, – сказал я.
В полумиле от Нархайма стоял придорожный камень с меткой «Леннисград – 150 миль». Я не был уверен в правдивости метки. Зато в десяти шагах от камня нашел неприметную тропку, ведущую в кусты. Светало. Тропа вскоре разделилась, одна ее часть пошла вниз, к бедной ферме. Мы же поехали по верхней, к лесу.
