Если мы не справимся, все погибнет.
Я различил первых всадников. Галопом они не мчались, но шли ровной рысью. Острый пик на гребне скрывал нас от их глаз. А за топотом тысяч копыт драджи и услышать нас не могли. Я лежал на песке, осторожно выглядывая из укрытия. Враг приближался. Миля, затем полмили и, наконец, драджи оказались прямо подо мной. Трупно-синяя кожа, на лицах – затейливые иероглифы, магические печати, въевшиеся в плоть. К рукам и ногам привязаны молитвенные ленты. Впереди скакал здоровенный воин в сияющих под солнцем доспехах, с флагом Акрадия на двадцатифутовом древке. Дражди с грохотом неслись на взмыленных харках, покрытые песком и пылью. Смотрели они только вперед. Колонна была такой длинной, что ее не удавалось окинуть взглядом. Думаю, у всех пробежал холодок по спине, не у меня одного. Впрочем, колонна растянулась, всадники смертельно устали. И это добавляло нам шансов.
Мимо проехали тысячи три, пока не появилась цель – глядящая на запад мумия. Вытянутой рукой она указывала направление, привязывая войско к магической нити, натянутой между Акрадием и Адрогорском. Позолоченный трон с трупом стоял на санях, которые тащила дюжина харков. Какое унижение для древнего короля-чародея!
– Вот и мишень, – сообщил я Доврой и Вартне, лежащим рядом со мной. – Сделайте, что сумеете.
Вартна сплела световой кокон – скрыла нас от случайных взглядов. Но ни один драдж к нам не повернулся. Все смотрели на запад, в сторону близкого уже Адрогорска. Они не ожидали нападения, а может, просто не боялись его.
– Мы обречены, – спокойно заключила Доврой. – Ежели нападем, удрать не успеем.
– Верно, – согласился я. – Примите мою благодарность, если она хоть что-то значит для вас.
– У меня семья в Дортмарке, – сказала Доврой, глядя в сторону. – Все ради нее.
Я кивнул. По сути, то же было и со мной. А вот мотивы Вартны оставались загадкой.
Сани с трупом оказались прямо под нами.
– Пора! – заявил я и поднялся.
На моих доспехах заплясало солнце. Доврой вытянула свет из канистр и послала разряд за гребень гряды. Разряд понесся к драджам, и почти сразу внизу прогремел взрыв. Раздался пронзительный визг, полетели ошметки тел. Это был сигнал к атаке.
Кавалерия помчалась в ущелье – лавина лошадей, черненых доспехов и стали. Копыта взбивали красную пыль, сверкали клинки. Я заметил Амайру, занесшую саблю над головой, и сердце мое сжалось. Там и сям кони оскальзывались. Всадники, скачущие следом, натыкались на них, падали. Но в целом атакующий клин держал форму. Драджи разворачивали харков, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу.
На дальнем краю ущелья выскочили из засады Мраморные стражники. Солнце заиграло на их алебардах. Завидев огромных белокожих воинов, драджи заулюлюкали, взялись за копья и топоры. Лучшие воины Глубинного императора приготовились схлестнуться с воинами из легенды.
– Это все, что ты смог выставить против меня? – прошипел в моей голове Акрадий.
Он говорил со мной через мумию. Иссохшая кожа пошла трещинами, захрустели древние кости – труп повернулся ко мне. Достойного ответа для Акрадия я не нашел.
Воля повелителя мигом сплотила драджей, они пришпорили харков и поскакали навстречу белым монстрам.
Атака кавалерии – дело страшное. Если пехота не может выставить плотную стену пик, укрыться в овраге или за укреплением, она почти бессильна перед всадниками с тяжелым вооружением. Люди не выдерживают, бегут или бросаются наземь в надежде не погибнуть под грохочущими копытами. Только опытные солдаты, привыкшие подавлять естественное желание спастись, способны выстоять, сбившись в плотную группу. С волной зверья и железа помогают справиться лишь дисциплина и численность.
Стражей было мало, и они понятия не имели о дисциплине. Но достойно встретили лавину кавалерии. Атаковали в лоб, сметали с пути харков и драджей, катались по песку. В одно мгновение смешались руки и ноги, шерсть и сталь. Ровные колонны всадников превратились в кучу-малу. Один взмах алебарды – и драдж уже разрублен от плеча до бедра. Пика воткнулась стражу в грудь, но тот словно не заметил. Драджи сомкнули ряды, и стражам пришлось пробиваться, сшибая врагов с ног древками алебард, рассекая их лезвиями. Кровь била фонтаном. Одному стражу всадили топор в шею. Он схватил напавшего, оторвал ему руки и продолжил сражаться.
Великолепные ублюдки.
А вот моим солдатам пришлось куда хуже. На них налетели лучшие воины-драджи, самые большие и крепкие, наученные драться. Гремело оружие, всюду кричали люди и звери. Драдж воткнул копье солдату в бок, тот привстал на стременах, с размаху раскроил врагу шлем и голову, а потом свалился с лошади. Другого солдата стащили наземь, ударили ножом. Женщина палила из пистолетов, затем просто швырнула их во врага, так и не остановленного двумя свинцовыми пулями. Дерущиеся представляли собой кровавое месиво, хаос, в котором рубили, кололи, кричали.
Я высматривал Амайру, но она потерялась в бурлящем море тел и железа.
Наши мушкетеры и лучники, выстроившиеся вдоль гребня, поливали драджей свинцом и стрелами. Никто не командовал ими. Каждый действовал сам по себе: засыпал порох, забивал пулю и сразу палил. Так же и лучники: натянули тетиву – отпустили, натянули – отпустили. Трещали мушкеты, звенели стрелы. С гребня плыл дым, похожий на клубы болотного тумана.
Ускакавшие вперед драджи услыхали шум битвы и развернулись. Подоспел и хвост колонны. Наши девять сотен по сравнению с такой массой были жалкой горсткой.
– Приготовьтесь и ждите удобного случая, – сказал я Доврой.
Оба спиннера начали набирать свет из канистр. Чуть засветилась кожа, появился легкий дымок испаряющегося фоса. Женщины не торопились, работали сосредоточенно, но я заметил испуг в их глазах. Вскоре на канистрах погасли огоньки.
Я никогда не встречал воинов, подобных Мраморным стражникам. Один поднялся, хотя грудь его проткнули два копья, и замахал обломком алебарды, будто мечом. Мертвенно-белая кожа уцелевших стражей была запятнана кровью, но они неуклонно продвигались к трупу короля-колдуна. Тем временем драджей становилось все больше – мощных, отлично экипированных. Но под ударами стражей даже их прекрасные доспехи сминались словно бумага. Я увидел, как драдж, явно тяжелее меня, взлетел футов на десять. Увы, места убитых тут же занимали другие. Стражи отчаянно прорубались сквозь стену тел, но уже медленнее, чем прежде. В спины им вонзались копья и стрелы, и, хотя стражи были невероятно живучими, силы теряли и они.
Наконец драджи заметили стоящих на гребне и погнали харков наверх. Копыта вязли в песке, ливень стрел и пуль косил наступавших, но часть их все же взобралась к нам. Первый драдж кинулся на меня с занесенным над головой топором. Но я копьем вышиб плосколицего ублюдка из седла. Тело рухнуло под ноги второму харку, тот споткнулся, и я поспешил ударить седока в лицо. Драдж свалился наземь, а я занялся остальными. Они не поспевали за моим копьем. Иногда я промахивался и острие утыкалось в доспехи, но чаще попадал в неприкрытые места и пробивал их насквозь. Норт дрался рядом. Он не солгал, похваляясь своей проворностью и точностью. Пули из всех пяти пистолетов попадали в цель.
