По моей просьбе Инона написала письмо своим родным в город, и вскоре троица мужчин-умельцев прибыла к нам в деревенскую глушь, прихватив все необходимые для работы инструменты. И уже через месяц наш храм имел весьма привлекательный вид. С картинами из стеклянной мозаики нежных оттенков, с росписями на стенах и витражными окнами.
Ну а главной достопримечательностью стала скульптура самой Александрии. Она застыла над источником в изящной позе, протягивая руки к воде. За ее спиной находился небольшой каменный алтарь с большим кувшином. В него стоило набирать воду из источника и освящать ей нуждающихся в благословении.
— Надо же, Инона, — произнес ее отец, когда я устроила небольшой праздничный ужин, в честь окончания работ, — Я думал, ты ввязалась во что-то сомнительное.
Отцом моей подруги оказался мускулистым мужчиной в летах, с дивными подкрученными усами. Куда больше он походил не на художника, а на силача из гастролирующего цирка.
— Мне не понравилась твоя идея работать чернью в замке…
— Пап, вообще-то я была камеристкой, это довольно… — начала Инона, но мужчина остановил ее взмахом руки.
— А потом ты и вовсе собрала все свои вещи и укатила куда-то в село, — он развел своими огромными ручищами, — Но теперь-то я знаю, то ты уехала служить Великой. Я так горд за тебя!
Оба брата закивали головами. Один из них был темноволосым, с жесткой щетиной и волевыми чертами лица, как у их отца. Второй брат, тот что помладше, больше походил на Инону- невысокий, пухловатый, с волосами необычного серого оттенка.
— Надо же, я и не знала, что твоя семья так религиозна, — изумилась я.
По правде говоря, я и вовсе ничего не знала о семье Иноны кроме того, что все они жили под одной крышей в большой квартире в Бьорнграде и вели богемный образ жизни. Ну и еще то, что моя подруга просто мечтала от них съехать.
— Как же так, Инона? Ты ничего не рассказывала леди Лэкман? — отец снова принялся журить ее.
Но старший из братьев перебил его и обратился прямо ко мне.
— Да, госпожа, наша семья всегда поклонялась водной деве. Она часто является источником нашего вдохновения, поэтому работать над созданием ее храма- большая честь для нас.
И большая скидка в цене для меня.
— … Как и то, что наша сестра будет служить такому делу.
………………………………………………………………………………………………………..
— Ты действительно хочешь стать жрицей? — спросила я, после того, как мужчины из ее семьи вернулись к себе домой.
— Жрицей? Что ты, это могут лишь те, на ком есть печать Александрии. Остальные последователи, работающие на благо храма, являются послушниками.
Ого, да к вот в чем разница. Оказалось, религиозная Инона знает об этом куда больше меня.
— Обычно послушники долго трудятся и познают тонкости служения. И лишь потом высшие саны посвящают их в жрецов.
В этот момент мне даже стало стыдно, что водная печать досталась именно мне, такой невежде. А истино- верующие теперь еще и должны пресмыкаться перед моей необразованностью.
Инона показала мне, какие свечи и благовония стоит жечь в храме, научила священным танцам воды, которые жрицам положено исполнять в праздники и святые дни. А также привезла из города ткани и одежды в которые полагалось облачаться приспешникам Александрии.
— Ура! Снова синий! — с кислой физиономией воскликнула я, разглядывая наряды.
Я рядилась в этот цвет будучи камеристкой, а затем и став невестой. И вот опять!
Иноне, как моей лучшей и единственной послушнице, полагалось носить просторные балахоны в пол, подпоясанные красивым серебряным обручем. Так же ей полагались и крупные серьги из светлого металла в форме больших капель воды и массивное ожерелье, походившее больше на ошейник.
Мои наряды были разнообразнее, хотя бы потому, что их было несколько видов: длинные плащи и мантии, просторные шаровары, закрытые платья, летящие накидки, рубашки из льна и обтягивающие бриджи.
И все разных оттенков синего, разумеется.
Ну и конечно же украшения! Александрия просто обожала серебро, стекло и лазуриты с жемчугом, оттого и нам следовало их носить.
Облачившись в синее прямое платье с капюшоном, подвязав широкий пояс и надев кольца с камнями чуть ли не на каждый палец, я отправилась на свою первую церемонию.
Вся деревня собралась посмотреть на то, как я, освящаю воду в источнике заученной заранее молитвой, и благословляю храм, возведенный собственноручно. Это произвело сильный эффект на местных, и молва о том, что в окрестностях появился еще одно святилище Александрии, быстро разнеслась по округе.
В первую же неделю меня просто закидали своими прошениями прихожане. Точнее не меня, а источник, в который они бросали свои просьбы, начертанные на бумажках. Благодаря освящению, бумага в нем не тонула, а чернила не расползались. И когда мы с Иноной доставали прошения, даже пролежав в воде весь день, они сохраняли первозданный вид.
Поручения бывали самые разные. Наполнить колодец водой, отчистить пруд от тины, благословить чье-то дитя или помолиться за больного.
Конечно, спецификой Александрии было раскрытие правды. А подобных прошений была всего парочка: обнародовать неверность супруга и узнать, кто из соседей таскает яблоки из сада.
Ну а мне-то что? Главное работа есть, подношения текут в храм рекой, а я чувствую, как сила внутри меня растет.
Каждый раз отправляясь на новое поручение, я читаю короткую молитву, после чего способ выполнение этой задачи возникает у меня в голове, будто по волшебству.
Освятить дом? Пожалуйста, нужно всего лишь загнуть указательный и средний палец левой руки, произнести правильные слова и выбрать подходящие благовония.
Вызвать дождь? Нужно сложить ладони в замок и оттопырить мизинцы, мысленно обращаясь к Александрии.
Но дождь навряд ли кому-то понадобиться в ближайшее время. Наступил сентябрь. И хотя осень и выдалась теплой, но небо все чаще и чаще затягивало свинцовыми тучами.
Такой день был и сегодня. Дожевав свой завтрак, я надела короткую, но теплую накидку, расшитую необычными морскими узорами, и вышла на обход своих владений.
Я наблюдала за рощей, которая сменила свой веселый зеленый наряд на благородное золото. За прудом, в котором застыло серое осеннее небо. За крестьянами, собиравшими с полей оставшуюся пшеницу. Поразительно, как за полгода преобразилось имение Лэкман. Я была собой очень довольна.
Тихо радуясь, я поспешила к маленькому храму, в котором я застала незнакомого мне человека.
Он был высок, плечист и остроух. Но для эльфа его телосложение было слишком могучим. Для зверолюда он был слишком опрятен, а для немертвого он был слишком… живым? Неужели полукровка?
— Вы не местный, — уверенно произнесла я, обращаясь к мужчине.
