– Шах, не мат, – сказал он.
Это разные вещи, если кто не знает. Шах – это нападение на короля противника. Король при этом может совершить всего три действия: он может уйти, защититься или напасть в ответ. Мат это шах, от которого нет защиты. В играх такое случается сплошь и рядом. И мы свою игру сыграли. Я сыграла.
– Помнишь, чему я учил тебя в детстве? Забудь, что ты женщина, что чувствуешь, на энергетическом духовном уровне нужна крепкая отстраненность. И где она?
Я стыдливо молчала. В обычное время я бы вспомнила его шутку о том, как они много молились, но так и не вымолили меня. Вот перец и не вырос, а вместе с ним и крепкая отстраненность. Но сейчас мне страшно и совершенно не до смеха. Все чувства натянуты до предела, ощущения обострены, как никогда.
– Поэтому среди шептунов нет женщин, – объяснил он.
– Смертная казнь незаконна. Я не сделала ничего плохого. Я даже не выбирала себе судьбу. Не верю, что арктики имеют право на смерть. Что могут отобрать жизнь.
– Они скажут, что ты представляешь прямую биологическую угрозу.
– Я опасна для общества потому, что опасна. Это чудовищно. Что мне делать?
На глаза навернулись слезы. Он понимал, встал со стула, несмотря на запрет, сел рядом и обнял. Погладил, как когда-то в детстве по спине, утешая. Только теперь дело было не в какой-нибудь нелепой занозе или ушибе, а гораздо серьезнее.
– Вспомни, какое слово в речи вбирает в себя все существующие слова на свете?
Я чуть улыбнулась, но вышло грустно.
– Быть.
Он покачал головой, соглашаясь. Глагол «Быть» являлся тем словом, в котором собиралась, сосредотачиваясь, вся суть языка. А значит смысла. От него шли все слова, такие простые как «Быть» и «Я» или бытия. Бытие – это быть и есть. Это был хороший совет. Самый надежный свет, к которому можно обратиться в темные времена – это Смысл слов. Не обязательно глаголов, можно и других. Ведь в Словах, как в людях, всегда существует Зазор. Как люди, создающие зазор между бытием и небытием. Любые слова означают связи. Глаголы связывают нас с представлениями. Существительные с образами вещей, и это горизонтальные связи. Прилагательные указывают связь с действиями, и это вертикальные связи. Например, белизна – это качество и существительное, козлят – это предмет и глагол, смертные – это прилагательное и существительное. А всякие наречия и приставки – это все временные указатели. ВременнЫе или ВрЕменные? Решает человек. Слова звучат. И любой язык всегда располагается на полдороге между Зримыми формами природы (скажем, Мост Вечности) и тайными соответствиями божественных рассуждений. Люди говорят, но не связывают.
– Так будь, – он улыбнулся тому, что я, наконец, начала прозревать. – Ты же не попросту сущая угроза. Ты противовес. А значит кто?
– Антипод.
– Я расскажу тебя историю. Маленькую. Ты знаешь, что человеческие языки вплоть до 16 века были более природными, чем сейчас? И что существует всего пять направлений того, как люди пишут. Ты пишешь справа налево, мы специально тебя этому обучили. Но древние греки писали слева направо. Это первые два направления. Сверху вниз пишут китайцы, да и не только они. Мексиканцы пишут снизу вверх и спиралями. Все это связано с древними сакральными учениями. Если сложить все четыре направления, что выйдет?
– Крест, – проронила я, понимая, что он говорит вовсе не о христианстве, а о перекрещивании пространства. Он давал мне подсказки.
– Смысл нужно искать не в словах, как таковых и не в силе их звучания, а в самом существовании языка, в его отношении к миру. Теперь ясно?
– Нет, – вот хоть убейте меня. Я, конечно, понимаю, что нас слушают арктики, и прямо сказать он не может. Но не до загадок мне сейчас.
– Ладно, – вздохнул он, смиряясь. – Ты знаешь, за что трава ненавидит деревья, а те траву? Нет? Они антиподы.
– А кто антипод крокодила? – спросила я, понимая, что арктики мало походят на смиренные сосны или дубы. Скорее, на крокодилов и акул.
Отец Кирилл улыбнулся.
– Индийская крыса.
– Да ладно…
– Угу. Она заползает крокодилу в пасть, когда он спит, и, оказавшись в желудке, прогрызает ему брюхо. Но и у нее тоже есть естественные враги – пауки.
Я задумалась. Значит мой путь только через обнимашки. Это единственный способ залезть в брюхо арктику. В первый раз я все испортила.
– Я поддалась искушению, – спросила я, только теперь понимая, о чем и Луи и он спрашивали меня. – Вы что – не могли сказать по-простому, почему все так сложно?
– Так все есть искушение. «Искушение присутствует и когда ешь, и когда спишь. Уберите искушения – никто не будет спасен». Ты разве не знаешь?
Он цитировал преподобного Антония Великого, святого дня моего рождения. И мне сделалось легко, не страшно больше. Как видели Мост бессмертные арктики, если не через искушение? Он говорил, никто без искушения не может войти в Царство Божие, называйте, как хотите. Не будет искушений – никто не спасется. Выходит, правильно, что поддалась искушению. Результат, правда, пока жутко ненормальный.
Выбор
С утра Ниршан не мог взять себя в руки. Бессонная ночь и крики на прислугу, все раздражало. Он не мог сконцентрироваться. Для него Совет звучал эхом, напоминанием давнишнего Совета на Трансплане. Того, где Гуй Ли совершил переворот, а Велигор Янчжун просил открыть ворота на Землю, чей источник Ци не тронут, и баланс Инь и Ян сохранился.
Он все время думал о Максиме. Так бывает, когда все выстраивается против, когда кажется, что на пути одни препятствия и нет решений. Ведь если Максиму признают шептуном, ее казнят. Быстрая казнь через химические воздействие. Она умрет счастливой и тихо. Не поможет даже крошка белой Ци. Если случится чудо, то тогда она останется под наблюдением Совета. Либо сядет. Он привез ее из Рима, он ее нашел. И она принадлежит ему. Как же хотелось выкрасть, спрятать от внешнего мира, сохранить. Хотелось невозможного.
– Что будешь делать? – Велигор Янчжун заехал к нему перед Советом и сейчас смотрел на него, стараясь скрыть сожаление.
Ему не нужна была жалость.
– Не знаю, – отозвался Ниршан, задумчиво вертя в руках монету.– Я все время думаю о том ее взгляде. Когда она взяла вторую монету, а затем сомкнула веки и выпустила. Секунду висела в воздухе, словно приклеенная.
Он посмотрел на друга.
– Затем упала, как и все остальное. Вспомнились слова Турина. Он, умирая, тянул ее и все шептал. Просил дать шанс. «Дай шанс, дай шанс…».
– Ты уверен?
Ниршан твердо и утвердительно кивнул.
– Она не шептун. Я не чувствую в ней опасности. Гуй Ли вцепился в версию о шептунах. Но я докажу обратное.
Велигор тяжело и понимающе вздохнул, шансов у Ниршана ноль. Все все понимали, Совет наверняка уже принял решение. Слушания – лишь дань протоколу.
