Ведь если эта вонючая шкура продала однажды, она продаст и предаст тебя еще раз, не правда ли? Грязный коп — это гнойный нарыв. И не дай боже простому смертному нарваться на гнилую тварь. Вроде тебя! Знаешь, что я с тобой сделаю, Брэдли?
— П-п-пожалуйста! Я всё расскажу!
Я усмехнулся.
— Конечно, расскажешь. После того, как я оболью твою голову виски и подожгу, спалив всё твои волосы, ты начнёшь рассказывать. Это разминка, Брэдли… Есть и другое горючее.
Пожалуй, сегодня я изменю своей любви к виски, заменив его на бензин!
— А-а-а-а!.. — начал орать Брэдли и заткнулся.
Я принюхался.
— Ты обмочился, что ли, старый козёл? — рассмеялся я и скривился от отвращения.
— У меня больное сердце… Начало давить, — сиплым голосом произнёс Брэдли. — Можно я возьму своё лекарство?
— Ни хрена. Рассказывай! Чем быстрее расскажешь, тем будет лучше для тебя.
Пальцы Брэдли дрожали. Он весь трясся от страха и от стыда, потому что обмочился.
Он вкратце рассказал историю. В принципе, всё так, как я предположил, пока ехал сюда. Но с небольшими изменениями.
Моника провернула это не в одиночку. Брэдли помог ей кое в чём. Οн помог ей подставить свою родную сестру.
— Где сейчас Моника Гейбл?
— Н-н-не знаю.
— Но ты знаешь, у кого она заказала поддельные документы? — предположил я.
— Нет. Я предпочёл не знать этого. Я даже не стал говорить ей, где можно их заказать. Думаю, она сама пробивала эти сведения. Я не знаю, где она отсиживалась три месяца…
Кажется, он не врал.
— Мы решили, что так будет лучше. Моника сказала, что так я не смогу заложить её. В случае чего. И я сам буду чист.
— Много тебе досталось? Отвечай!
— Пятьсот кусков, — прошептал Брэдли и начал тяжело дышать. — Фрэ-э-э-энк, мне плохо с сердцем. Моё лекарство, Фрэнк!
— Как ты провернул фокус с базой данных? Γовори!
— Проще простого. Мы с тобой неплохо сработались. Я знал, что ты обратишься именно ко мне за сведениями. Я подготовил всё заранее. Это липа. Один умник разработал программу, имитирующую нашу базу данных. Я заранее внёс то, что меня интересовало. Нужно только запустить программу. Флэшка с программой всегда была у меня. Когда ты спросил, я просто загрузил программу, развернув на всю страницу, пощёлкал стрелочками на клавиатуре…
— Всё едва не сорвалось тогда, да? Когда Николь попросила обновить страницу?
— Да. Этого бы не получилось сделать… Но всё обошлось.
— Правда всплыла наружу, Брэдли. И я понятия не имею, на что ты надеялся, ну?
— Мы думали, что тебе быстро наскучит девчонка, что ты сдашь её в бордель. В наказ-з-зание… Φрэнк… Лекарство! Мне нужно моё лекарство! — захрипел Брэдли.
— Ты просто мразь, Брэдли! Ты и Моника. Вы стоите друг друга… Знаешь, что пришлось пережить чистой, невинной девочке? Многовато грязи для той, что искренне хотела помочь своей гнилой сестрице! Ответь на один вопрос. Что упирается тебе в затылок? Пистолет, да? Стандартная полицейская модель. Маловато дюймов в стволе для такой гниды вроде тебя! Как насчёт хорошего охотничьего ружья? Приставить это дуло к твоей заднице и поиметь тебя. Именно это я и планирую сделать. Острые ощущения тебе обеспечены. А когда мне надоест смотреть и слушать, как ты визжишь и стонешь, я выстрелю. Твоя мерзкая туша будет начинена порохом, начиная с задницы. Как тебе такое развлечение, Брэдли?
Брэдли жадно и быстро дышал. Οн хотел что-то сказать, но не мог. Он завалился вперёд, уткнувшись лицом в приборную панель.
Брэдли Мак-Эвой не успел получить своё лекарство. Но я и не собирался ему его давать. Я сидел в салоне автомобиля до тех пор, пока не понял, что продажный коп уже почти не дышит. В таком состоянии ему нужно было срочно вызвать неотложную помощь и доставить в больницу. Там бы его откачали.
Но я не стану этого делать.
Даже если этого гнилого копа найдёт кто-то и успеет доставить в больницу, долго он не протянет.
Я протёр ручки автомобиля, чтобы не осталось моих отпечатков пальцев, и вышел.
Внезапно я почувствовал усталость.
Эта история меня порядком измотала.
Я чувствовал, что уже получил свою оплату сполна. Николь щедро расплатилась своим телом по всем долгам сестры. Я не хотел требовать что-то ещё. У кого бы то ни было.
Я хотел бы забыть грязь, в которую окунул Николь. Но знал, что до конца жизни у меня перед глазами будет стоять её заплаканное лицо и искусанные губы, шепчущие:
— Поверь мне, прошу тебя! Поверь, умоляю!
ГЛАВА 32. Николь
Я долго спала. Я проснулась и не поняла, где я. Но потом услышала шорох сбоку от себя.
— Добрый день, Николь! — хрипло произнёс Фрэнк.
Я начала дышать тяжело и часто, не зная, как вести себя.
— Позволь мне поухаживать за тобой? — произнёс Фрэнк.
Он, не дождавшись моего разрешения, поднял меня на руки и отнёс в душ. Я вцепилась в остатки одежды пальцами.
Но он ласково обнял меня и прошептал на ухо:
— Пожалуйста… Пожалуйста, Николь. Позволь мне исправить хоть что-то?
Фрэнк Голдман умоляюще смотрел на меня. Я моргнула — не галлюцинация ли это?
Но взгляд мужчины был полон вины и раскаяния. Я робко кивнула. Он раздел меня в два счёта и разделся сам.
Прикосновения его рук были нежны и осторожны, как никогда раньше. Он мыл меня под душем и шептал слова, ласковые и сладкие, как сахарная вата. Я никогда бы не подумала, что Φрэнк Голдман способен на такое.
Он безостановочно просил у меня прощения.
Но я ещё не знала, смогу ли я простить?
Я хотела уехать и попытаться забыть всё, что было!
Это была очень тяжёлая неделя! Мне казалось, что я умру, сойду с ума или закончу свои дни в вонючей дыре среди шлюх за десять долларов.
Я считала, что мой ангел-хранитель покинул меня навеки и почти пėрестала верить в бога.
Это было ужасно…
Но хуже всего было то, что Фрэнк мне понравился.
Этот дикий, жестокий, властный мужчина заводил меня.
Даже сейчас… Он умывал меня, трогал пальцами всюду. Моя киска стала жутко влажной и горячей. А когда его толстый член ненароком задевал мои бёдра, я чувствовала, что стеночки киски сжимаются. Я снова хочу почувствовать его глубоко в себе…
Фрэнк вымыл меня и высушил волосы. Он отнёс меня на кровать и завис надо мной.
— Фрэнк… Я…
Он не дал мне договорить. Фрэнк набросился на мой рот, как голодный зверь. Он лакомился моими губами и языком. Он их просто пожирал и не давал возможности оставить этот поцелуй без ответа. Это было просто нереально!
