— Послушай, — он присел рядом. — Иди вперёд. Там люди, они помогут тебе. А я… я уведу серого волка подальше от тебя. Хорошо?
— Ладно, — девочка кивнула.
— Иди. Я прослежу, чтобы с тобой ничего не случилось.
Малышка кивнула и побежала вперёд, изредка оборачиваясь назад.
Добежав до источника света, она просунулась между широкими прутьями железной ограды и оказалась во дворе незнакомого здания.
В окнах не горел свет, казалось, там и вовсе никого нет.
Малышке стало страшно. Она уже думала вернуться назад, но незнакомец сказал ей идти сюда. Нельзя уходить. Но начиналась метель, становилось холодно и жутко.
Девочка заплакала.
Ее плач разбудил старого охранника, который и забрал ее с улицы, а потом передал нянечка, а те, в свою очередь, отвезли ее в больницу, где малышка провела до утра.
Девочка увидела того мужчину из окна, когда была одна в палате, а он смотрел прямо на нее и махал рукой. Он прощался.
Я, наверное, уже несколько минут лежала и смотрела в темный потолок, проматывая в голове минувший сон. Странный сон. Он остался в голове смазанной неразборчивой мозаикой, детали которой никак не складывались в моей голове.
Да окном всё ещё шёл дождь. Он тихо стучал по крыше и окнам, никак не попадая в такт моему взволнованному сердцу.
Во рту пересохло, хотелось пить, но выбираться из теплой постели, и идти вниз было как-то страшно.
Полежав немного, я всё-таки набралась смелости и откинула одеяло, касаясь ступнями проходного пола.
Не помню, как вчера уснула, но спала я в комнате Вильгельма. Ясное дело — моя-то была разрушена.
Я обернулась назад, через правое плечо, где лежал мой «сосед по койке».
Мужчина спал, положив левую руку себе под голову, а правая просто лежала на его животе.
Убедившись, что свидетель моего задуманного ночного похождения мирно спит, я тихо поднялась и прошла на выход.
Дом тонул во мраке.
Кое-как добравшись до кухни на ощупь, я отыскала стакан и налила себе воды из-под крана.
Постояв немного на месте, я подошла к окну и выглянула на улицу.
Там было темно, тихо и совершенно ничего не нагоняло страха. В кое то веке.
— Не спится?
Я резко обернулась и практически уткнулась лицом в обнаженную грудь брюнета, который как всегда тихо подкрался ко мне сзади.
— Да, — промямлила. — Пить захотела…
От близости Вильгельма у меня снова пересохло во рту и стало невыносимо жарко. Щеки пылали, дыхание прерывалось. Да что же это такое?..
— Попила?
Я кивнула, хотя, наверное, он и не увидел этого в темноте.
— Хорошо.
Он подошёл ещё ближе, заставляя меня попятиться. Но, отходить было особо некуда и я сразу же напоролась на подоконник.
Вильгельм просто стоял надо мной и молчал и я тоже не решилась что-нибудь сказать. К тому же, я понятия не имела, что происходит в его голове.
Неожиданно, мужские руки скользнули на мою талию, и вот я уже сижу на подоконнике так, что наши лица находятся на одном уровне.
— Попалась, — довольно проговорил Вильгельм, упираясь руками о края моего сидения.
— Но ведь я и не убегала, — прошептала я еле слышно, пытаясь рассмотреть лицо брюнета в полутьме.
Мужчина тихо засмеялся, и я немного расслабилась. Кажется, он не пьян и вообще в адекватном состоянии, так что, думаю, бояться нечего.
Я почувствовала, как Вильгельм коснулся моих сжатых коленей своим каменным животом, пытаясь протиснуться ко мне еще плотнее. Но, не дождавшись моего повиновения, он надавил сильнее, заставляя раздвинуть ноги и подпустить его ближе.
Его горячее дыхание коснулась моей шеи, и по телу мгновенно пробежали мурашки.
Я знала, что сейчас может случиться, если я не прекращу это безумие, понимала, что все неправильно, но я не хотела сопротивляться. Мне до боли в животе хотелось почувствовать его руки на своем теле, попробовать его губы на вкус, забыться... боже, кажется, я схожу с ума…
Я напряглась, как струна, боясь, что если позволю себе расслабиться, то превращусь в жидкое мороженое.
Тем временем Вильгельм уткнулся носом в ложбинку за ухом и тихо вдохнул в себя мой запах, а потом аккуратно прикусил передними зубами мочку и резко дёрнул, оставляя почти не ощутимую, но все же острую боль. Но странно было то, что эта боль мне понравилась. Она отозвалась внизу живота каким-то приятным теплом и покалыванием в кончиках пальцев ног.
Из моего рта вырвалось возмущенное мычание, и я сжала край подоконника пальцами, касаясь рук Вильгельма, которые он тоже держал на прохладной поверхности.
Наверное, глаза привыкли к темноте, потому что я стала лучше видеть стоящего передо мной мужчину. Я видела, как он облизнул губы, разглядывая меня. Я чувствовала, как напряжено его тело, будто он сдерживал себя. И, кажется, так и было.
Я боялась потянуться к нему сама, к тому же, мозг до сих пор вопил, чтобы я не делала этого. Я не должна заводить отношений с взрослым мужчиной! Я ничего не знаю об отношениях и не знаю, на что способен этот тип!
Но я не слушала. Я хотела не просто ощутить его дыхание на своей шее, я хотела, чтобы он коснулся ее губами, сжал меня в объятиях и целовал… целовал… целовал…
Я не сдержалась. Сама протянула руку к его горячей груди, на коже которой чувствовались выпуклости мелких шрамов. А ещё, я слышала, как быстро стучит его сердце и казалось, что температура его тела повышается. Но, я почему-то знала, что это нормально и волноваться мне не о чем.
Проведя пальцами по груди, я поднялась выше, по шее и остановилась на его щеке. Вильгельм прикрыл глаза и прижался к моей ладони, будто его это успокаивало.
Медленно убирая ладонь, я случайно задела нижнюю губу Вильгельма, и тот недовольно, как-то по-звериному, зарычал, заставляя резко отдернуть руку.
Глаза мужчины сверкнули в темноте и его лицо стало медленно приближаться к моему. Я замерла в предвкушении того, что сейчас произойдет между нами и как это вообще будет. Понравится ли мне или нет? Но я точно знала, что хочу попробовать.
Я смотрела мужчине в глаза и губы приоткрылись сами собой.
Сначала, я почувствовала горячее дыхание на своих губах, а еще, меня полностью окутал его запах, в который хотелось окунуться с головой.
Через мгновение я ощутила простое прикосновение, осторожное, почти неощутимое, но потом Вильгельм сорвался и буквально впился в мои губы своими.
Как же мне стало легко! Напряжение, которое сковывало мое тело, будто рукой сняло. Вместо него появилось невыносимое желание утонуть в том чувстве, которое накрыло меня сейчас волной невероятно острых эмоций, не испытываемые мной никогда прежде.
