– Наигрался наконец? ― спрашивает она. ― Ожидаемо. Так заканчивалось с каждым твоим предшественником.
А мне хочется смазать эту дикую ухмылку с ее лица. Ненавижу, когда она это говорит. Когда ставит меня в один ряд с ними всеми. Потому что у нас все могло быть по-другому, но она сама все портит.
Я поворачиваюсь, чтобы выйти, но она добивает меня:
– Спасибо, что отпустил, Красавчик. Уже завтра начну искать тебе замену. А, может, мне повезет, и меня вы*бут двое. Или даже трое. Осуществят желание, на пути которого стоишь сейчас ты.
Внутри меня творится полный хаос. Кровь так лупит в виски, что я едва слышу ее слова. И перед глазами мелькают вспышки с изображением того, как мою Бестию пускают по кругу, а она наслаждается. Сука! Наслаждается, отдавая свое нежное тело на растерзание зверью, которое даже не увидит в ней человека, только мясо! А потом неожиданно для себя я резко разворачиваюсь, замахиваюсь и даю ей звонкую пощечину. Меня окатывает кипятком. Я замираю. Мне больно даже смотреть на нее. Порочную, сломленную. В первую секунду Варя прикладывает ладонь к щеке, которая уже горит красным от моего удара. Я готов облизывать ее следы на полу, только бы она простила мне эту вспышку безумия. На губах Бестии расплывается хищная улыбка.
– Вот теперь все правильно, Олег, ― хрипит она.
Варя снова впадает в безумие и начинает срывать с себя одежду с таким остервенением, что ткань трескается от ее хватки. Безумный взгляд, полные глаза слез и эта улыбка… адская… страшная. Меня пронзает ужасом.
– Прекрати! ― кричу я. ― Остановись! Варя!
– Мы будем трахаться, ― как безумная бормочет она. ― Будем трахаться. Это все на что я гожусь, ты же знаешь.
– Сука! ― рявкаю и, развернувшись на пятках, вылетаю из комнаты. Меня трясет так, что слышен стук зубов. Руки просто ходят ходуном. Я выдергиваю из кармана джинсов пачку сигарет, но, когда пытаюсь достать одну, остальные высыпаются на пол. Я сминаю пачку и бросаю ее на пол. Несколько раз пробиваю стену кулаком и упираюсь в нее лбом. Крепко зажмуриваюсь и стону. Не могу больше, не выдерживаю. Просто, блядь, подыхаю!
Бестия
Я не вижу, как он уходит, только слышу, как громко хлопает дверь, и от этого содрогается, кажется, весь дом.
Я сгибаюсь пополам. Мне хочется сорвать с себя кожу и растерзать ее на мелкие ошметки. Хочется добраться пальцами до того органа, который терзает нечеловеческая боль. Она впивается острыми шипами и разрывает внутренности, проворачивается, заливая все горячей кровью. Хочу вырвать этот орган и швырнуть под ноги Олега, чтобы он его растоптал. Прошел по нему твердым шагом, и чтобы тот лопнул и перестал биться так неистово. Чтобы остановился навсегда, перестав меня мучить год за годом. Боль, кажется, проникает в каждую пору, и я царапаю грудную клетку, сама того не осознавая, пытаясь добраться до обугленного сердца.
Из меня вырывается звериный вой. Я так громко кричу, что даже у меня закладывает уши. Визг прорезает пространство пустого дома, перед глазами темнеет. А в следующую секунду мои руки по швам, а я прижата к твердому телу. И в ухо голос:
– Я же люблю тебя, дура! Люблю так, что мир вокруг меркнет. Слышишь? Люблю!
– Меня нельзя любить. Я порченная. Я шлюха.
– Ты ― моя любимая девочка. Слышишь меня, Варя? Варенька… Ты ― моя девочка. Моя любимая сладкая девочка.
– Олег… ― стону я, обессиленная истерикой и его близостью.
Я могу ощутить его чувства на физическом уровне. Они исходят от него мощными вибрациями, каждую из которых я ловлю. Но не могу ответить взаимностью. Я и так уже слишком сильно испачкала его собой. Нужно уходить. Дать ему жить нормальной жизнью. Дать возможность каждый день проводить в спокойствии, не взлетать и стремительно падать на этих эмоциональных качелях. Не срывать голос в ссорах, не ждать моей следующей истерики. Но как я могу отпустить его?! Как могу уйти?! Он другой. Не такой, как остальные. Он же… МОЙ. Настолько мой, что я не могу думать о том, как буду жить без него. Как будто после него жизни не существует. Как будто без него я стану сиротой по-настоящему. Не так как, было до этого. Настоящей сиротой. Когда не видишь смысла продолжать эту нелепую игру под названием «жизнь», когда хочется закрыть глаза навсегда.
Я вцепляюсь в его футболку и тяну на себя, вжимаясь в его тело. И мы оседаем на пол. Я сворачиваюсь в его руках, прижимаюсь щекой к его груди и слушаю неровный, частый ритм сердца. Прикрываю глаза, тихо всхлипывая. Олег прижимает меня к себе, тихо качает на руках и шепчет на ушко о любви, не переставая. Как будто закольцованный трек с признанием. И это баюкает меня, потому что только у него в руках я могу чувствовать это.
Но я должна уйти. Должна сделать так, как подсказывает мне совесть. Как говорят во мне остатки разума. Сохранить рассудок человеку, которого люблю, и не дать упасть на самое дно. Сейчас все зависит от меня, и я сделаю правильный выбор.
– Отвези меня домой, пожалуйста, – прошу тихо, но знаю, что Олег слышит.
– Варя, я же крикнул это в сердцах.
Я качаю головой.
– Нет, Олег. Ты пока еще сам не понимаешь, но без меня тебе будет лучше. Ты наконец сможешь нормально дышать.
– Варь…
– Прошу тебя. Отвези.
– Это конец?
– Я не знаю, что это. Но я не могу терзать тебя и дальше. Знаешь, – я поднимаю на него глаза, из которых уже катятся слезы, – со мной никто не обращался так, как ты.
– А художник?
Я усмехаюсь. Художник. И об этом Олег знает. Но не страшно. Про художника можно сказать правду.
– Веня – гей. Я никогда не спала с ним и не целовалась.
– Почему же тогда ты была с ним?
– Потому что мне нужен был кто-то, кто не видит во мне объект сексуального наслаждения. В тот момент это казалось правильным. С Веней у меня были чисто платонические отношения. Он давал мне спокойствие и уверенность в сегодняшнем дне. Я просыпалась с мыслью о том, что сегодня ничего плохого не произойдет.
– Почему ты ушла от него?
– Он дал все, что я хотела взять, нужды оставаться не было.
– А от меня почему хочешь уйти? Разве я не даю тебе то, что тебе нужно?
– Милый мой Красавчик, – Варвара гладит меня по щеке и заглядывает в глаза. – Ты даешь мне больше, чем нужно. И от этого больнее всего. Отпусти меня.
Олег вцепляется в меня и прижимает к себе так крепко, что, кажется, у меня хрустят кости.
– Я не могу, Варь. Я люблю тебя. У меня сердце разрывается от одной мысли, что ты не будешь рядом. Что я не смогу прижать и поцеловать тебя в любой момент, когда мне хочется.
– Это не любовь, – отвечаю, гладя его по спине. – Это одержимость, Олег. Больное чувство в токсичных отношениях. Сейчас тебе плохо со мной, а не хорошо. А должно быть хорошо. В отношениях должно быть хорошо обоим.
