Через несколько мгновений Тимур поднимает меня, разворачивает и снова усаживает на столешницу, вклиниваясь между моих ног. Заключает мое лицо в свои ладони, как он любит делать, и нежно целует. Мы оба улыбаемся. Так много всего хочется сказать, но мозг пуст, поэтому единственное, что удается выдать, это:
– Я люблю тебя.
– И я люблю тебя, мой Ангел. Порочный Ангел, – добавляет он с улыбкой.
– Это ты меня испортил.
– Это я тебя починил.
– И это правда, – соглашаюсь я. – А что было на шведском?
– А что было на шведском? – повторяет он мой вопрос, но с акцентом на слове «что».
– Ты говорил на шведском. За несколько секунд до оргазма.
Тимур слегка хмурится, а потом качает головой и улыбается шире.
– Не помню.
Мы негромко смеемся. Это ощущение тотального счастья рвется из нас наружу, ищет выход и находит его в смехе.
Глава 38
Саундтрек к главе: Beth Hart – Caught out in the rain
Мы покидаем винный погреб только поздней ночью. Я затеял все это не просто так. Изначально был запланирован банальный ужин в ресторане и катание на яхте, но все резко изменилось, когда пришло время показать Вольскому, что не только депутаты зажимают власть в кулаке. Сделав основные приготовления, я оставил на Мишу вопрос с окончанием операции, пока отвлекал своего Ангела, не давая ей проникнуться напряженной атмосферой. Надо сказать, что и мне это пошло на пользу, я на несколько часов забыл о насущных проблемах. Зато они сразу дали о себе знать, как только мы вышли на поверхность. На телефоне с десяток пропущенных от Миши и короткое сообщение с одним словом: «Перезвони».
– Ангел, топай в душ без меня, надо позвонить Мише.
– Тимур, уже второй час ночи, – Вера еле ворочает языком, но про манеры не забывает. Меня это веселит, хоть улыбаться прямо сейчас довольно сложно.
– Он ждет звонка.
Вера не спорит, легонько пожимает плечами и, прихватив носки из комода, отправляется в ванную. Я подхватываю с тумбочки телефон и, как только в душе включается вода, иду в свой кабинет. Прикрываю дверь и сразу набираю Мишу.
– Все сделано, – отчитывается он после короткого приветствия. – Депутат сложил полномочия, сделал красивое заявление, и вся семья уже пакует чемоданы.
– Даже так? – хмыкаю я.
– Да, это больше, чем мы ожидали, но выбор он сделал сам. Я предлагал просто отправить сыночка в долгую ссылку куда-нибудь в Европу, но, видимо, им тяжело оказалось болтаться между молотом и наковальней.
– Да, сложно, когда с одной стороны подпирает старикан Игнатов, а со второй – я.
– Красивая схема, Тимур, – хвалит меня Миша, и я улыбаюсь.
– Спасибо, папочка, – парирую я. – Придете в воскресенье на барбекю?
– Само собой.
– Тогда до встречи, завтра отдыхаем.
– Я дал задание одному из своих парней проводить депутата с семьей.
– Высылка с конвоем?
– Нет, просто незаметно сопроводить и убедиться в том, что от малолетнего ушлепка не последует никаких новых выходок. Мы должны удостовериться, что вы с Верой Архиповной можете свободно передвигаться по городу.
– Хватит уже называть ее Архиповной.
– Ты же сам настаивал.
– Она сказала, что ее это раздражает, и она чувствует себя старой. Уже вся прислуга в доме называет без отчества, и Толик тоже, а ты все упорствуешь.
– Если бы это бесило только тебя, я бы продолжал, но уважу Веру «не-Архиповну». Доброй ночи.
– И тебе, – отвечаю я и отключаюсь.
Поднимаю руки вверх и потягиваюсь. Напряженные мышцы наконец начинают расслабляться. Телефон пиликает входящим сообщением, и я разблокирую экран.
«Мое почтение». – Приходит с незнакомого номера, но я на сто процентов уверен, что это весточка от Игнатова. Улыбаюсь, в который раз ощущая власть, расходящуюся от меня мощными волнами. К счастью, я научился тормозить себя, чтобы не поймать звездную болезнь и не начать дурковать, пользуясь практически неограниченными возможностями.
На следующий день мы с Верой завтракаем на закрытой веранде, глядя на то, как холодный дождь крупными каплями барабанит по стеклу. Ветер срывает листья с деревьев, а дождь прибивает их к земле.
– Как мы завтра проведем барбекю, если такая погода? – сокрушается моя жена.
– Да как? Очень просто. Пожарим мясо под навесом, пообедаем здесь.
– А не мало будет места на всех? – Вера обводит взглядом небольшую веранду.
– В тесноте, да не в обиде.
– Ох, я уже начинаю думать, что твое предложение отпраздновать мой день рождения в ресторане не лишено смысла.
Я хмыкаю, но качаю головой. С возвращением Ангела в мою жизнь я утратил вкус к светским развлечениям, хотя раньше был падок на них. Ночные клубы, рестораны, тусовки на яхтах – это все осталось в далеком прошлом, тогда грохотом музыки я пытался заглушить рев раненого животного внутри себя, когда Веры не было рядом. Теперь я в этом не нуждаюсь. Сейчас мне наоборот нужна тишина, чтобы прислушиваться к штилю внутри меня, наслаждаться им и пропитываться каждым мгновением рядом с моим Ангелом.
– Тебе хочется ресторан? – несмотря на то, что хочется мне, я должен учитывать желания своей женщины.
– Нет. Я люблю наш дом, – отвечает Вера с легкой улыбкой.
Отставляет тарелку, берет двумя руками большую чашку с дымящимся капучино и поднимает ноги, упираясь пятками в край плетеного кресла, на котором сидит. Мне очень нравится, когда она так делает, чертовски уютная поза. На Вере светлые леггинсы и безразмерный вязаный свитер черного цвета, задорные пушистые носки, которые прячут от меня любимые стопы с красным педикюром. Она все чаще ходит с распущенными волосами, и это тоже выглядит настолько по-домашнему уютно, что я просто не знаю, как сделать так, чтобы вобрать в себя эти потрясающие чувства по максимуму. Грудь и так уже раздувается от наполняющей ее силы и горячего чувства, которое греет мое тело. Склоняю голову набок и любуюсь своим Ангелом, даже забывая, что передо мной стынет завтрак.
– Тимур Георгиевич, вам не нравится? Заменить на что-то другое? – раздается справа голос Лены.
– Нет, спасибо, – с улыбкой отвечаю я. – Все очень вкусно, просто задумался.
Лена в легком недоумении смотрит на меня. Прислуга еще не привыкла к моему смягчившемуся тону, который показался с появлением в этом доме Ангела. Тем не менее она кивает, подливает мне кофе и, забрав тарелку Веры, покидает веранду.
– Знаешь, Ангел, а я ведь соврал тебе тогда, когда сказал, что строил этот дом ради себя.
Вера поворачивается лицом ко мне.
