Горжусь собой, что вру и не краснею. Все нормально с замком и дверью, но Вера выдает короткое «Хорошо», и я сдержанно киваю, ликуя внутри. Я выхожу из ванной, прикрывая дверь, оставляя в ней только небольшую щелочку, после чего решительным шагом иду ко входной двери и выхожу из спальни, выжидаю в коридоре пару минут, после чего беззвучно проворачиваю ручку и возвращаюсь в спальню. Мне не нужно красться к ванной комнате, потому что наискосок от двери на противоположной стене висит зеркало во весь рост, и мне достаточно заглянуть в него, чтобы увидеть все, что я хочу. Мне приходится сжать челюсти и поджать губы, чтобы не застонать вслух. Вера уже сняла с себя мокрую одежду и теперь избавляется от нижнего белья. Стаскивает бюстгальтер, оглядываясь, и мне приходится бесшумно отступить к входной двери, чтобы не спугнуть ее. Через секунду я снова пялюсь в зеркало на упругую попку, которую Порочный Ангел пакует в мои спортивные штаны. Вера стоит спиной, но когда она поднимает руки, чтобы надеть футболку, я вижу очертания боковой части груди, которая колышется от ее движений. Мне приходится сжать головку каменного члена, чтобы хоть немного успокоить желание. Меня аж трясет, так хочется забить на все, ворваться сначала в ванную, а потом и в саму Веру. Как только она опускает футболку, я быстро выхожу из спальни, а потом стучу в дверь и приоткрываю ее. Кричу с порога:
– Вера, можно?
Я клоун, да. Но чего не сделаешь ради достижения цели?
– Да, Тимур, входи.
Она, кажется, окончательно перешла на «ты». Наконец-то. Я вхожу в комнату как раз в тот момент, когда Вера покидает ванную, держа перед собой мокрую одежду.
– Я могу развесить это в твоей ванной?
– Давай я закину в сушилку.
Вера прижимает одежду ближе к себе, а я, как завороженный, смотрю на ее грудь, контуры которой отлично просматриваются под моей футболкой. Да что ж за пиздец такой? Груди я, что ли, никогда не видел?! Бесит, что меня так тянет именно к ее сиськам. Надо уже трахнуть ее и выкинуть из своей головы.
– Да брось. Давай. Обещаю не нюхать твои трусики, – с улыбкой произношу я, и щеки Веры покрываются легким, едва заметным румянцем. Мне нравится.
– Я ничего такого и не думала.
– Men förgäves. Det skulle vara värt det
[4].
Вера смущенно улыбается, а я «перевожу» свои слова:
– Прости, все время забываю, что ты не знаешь шведского. – Нет, я это прекрасно помню и нагло пользуюсь. – Я сказал, что тебе не о чем волноваться.
– Интересный язык, – говорит Вера, протягивая мне свою одежду. Интересный – не то слово.
– Согласен. Спускайся вниз, я закину вещи сушиться и попрошу принести тебе чай.
– Я думала, чтобы согреться, в Швеции пьют Глёгг.
– А ты подготовилась.
– Я же должна понимать, с кем буду работать.
Я понижаю голос и с абсолютно серьезным лицом произношу:
– Не надо понимать, Вера. Просто прими и смирись.
Выражение ее лица тоже становится серьезным.
– Что это должно значить?
– Не обращай внимания, – снова говорю бодрым голосом, вводя Веру в ступор переменами с своем поведении. – Я пошутил.
– А, ладно, – произносит она таким тоном, будто пытается понять меня или уловить, что со мной не так.
А со мной все не так. Начиная от ненависти к отцу и заканчивая желанием трахнуть женщину, старше меня самого на двенадцать лет. Но зачем ей знать все подробности, кроме последней? Я снова начинаю раздражаться, потому что Вера пытается влезть в мой мозг и просканировать его. Я вижу это по ее пронзительному взгляду и тому, как она склонила голову набок, словно рассматривает забавного зверька.
Раздражаясь, я отступаю от двери, снова пропуская Веру вперед.
– Проходи в кабинет, я сейчас.
Как только ее красивая задница спускается вниз, я, сделав глубокий вдох, отправляюсь следом.
– Где прачечная? – спрашиваю проходящую мимо Татьяну, когда захожу в столовую.
– Давайте я постираю.
– Это надо только высушить. Я сам справлюсь. Так куда мне?
– А… – она зависает на мгновение, а потом начинает тараторить на русском.
– Я не понимаю. – Ни черта вообще, ни слова.
– А, – снова тупит она. – Вторая дверь. Справа. За кухней. Андестенд?
Я широко улыбаюсь. Самый приятный человек в доме, эта Татьяна.
– Спасибо. Андестенд.
Разворачиваюсь и следую в указанном направлении. Захожу в прачечную, прикрыв за собой дверь. Быстро разбираюсь с машинками, у нас дома подобные, так что это несложно. Забрасываю в сушилку все, кроме трусиков Веры. Покрутив их в руках и попытавшись себя отговорить от глупостей, я сдаюсь и подношу их к носу, шумно втягиваю сладковатый запах и прикрываю глаза. Пиздец тебе, Порочный Ангел. Тебе и, кажется, мне.
Глава 5
Саундтрек к главе: Halsey – Control
Я захожу в кабинет, чувствуя вибрацию по всему телу. Я больной на всю голову, если нюхал женские трусики, и теперь этот запах застрял в моем носу и отравляет мозг. Он напрочь отказывается работать. Зрение сузилось до изящной фигурки в моей необъятной футболке, которая, зависнув над блокнотом, что-то там помечает. Я закрываю дверь, и Вера тут же оборачивается ко мне. Видя мое лицо, немного хмурится, видимо, чувствуя напряжение, которое пульсирующими волнами исходит от меня. Я не могу себя контролировать, передо мной словно туман, в котором я плаваю, качаясь на мягких волнах.
Подхожу к Вере, и она медленно поворачивается в кресле, чтобы быть лицом ко мне. Смотрит настороженно и немного испуганно. Я упираюсь ладонями на подлокотники ее кресла и нависаю сверху, приближая к ней свое лицо. Порочный Ангел подается назад, врезаясь затылком в подголовник. Мои челюсти сжимаются, желваки перекатываются под кожей, а взгляд прожигает Веру насквозь. Пиздец, как хочу, просто до головокружения.
Я резко подхватываю ее под подмышки и усаживаю на стол.
– Тимур, что ты… Тимур!
Она ругается и отбивается, когда я, грубо раздвинув ее ноги и подхватив под попку, впечатываю ее промежностью в свой стояк. Осознание того, что под моей одеждой она голая, обостряет ощущения и превращает желание в одержимую похоть, в жажду взять ее, чего бы мне это ни стоило.
– Прекрати! – рявкает она и, замахнувшись, влепляет мне звонкую пощечину.
Я останавливаюсь, правда всего на мгновение, потому что быстро осознаю, такая грубость с ее стороны заводит еще сильнее. Пытаюсь притормозить и не жестить, но благодаря Порочному Ангелу все во мне вспыхнуло и теперь выжжено дотла. Я как будто смотрю на себя со стороны, вернее на животное, наделённое моей внешностью, которое лютует и никак не может остановиться. Руки шарят по телу Веры, оглаживая каждый изгиб, рвутся под футболку, куда она меня не пускает. А потом я перехватываю обе ее руки и увожу их назад, заставляя непослушную красавицу выгнуть спину. Мутный взгляд опускается на часто вздымающуюся грудь, которая колышется от каждого движения. Второй рукой сжимаю затылок Порочного Ангела и впиваюсь в ее губы агрессивным, жадным поцелуем. Она не впускает меня, упрямо мычит, пытаясь отвернуться, но моя хватка сильнее. Не желая сдаваться, я кусаю ее мягкую кожу, и Вера приоткрывает рот, собираясь возмутиться, а я пользуюсь секундной возможностью и проникаю в ее рот жадным языком.
