– Я тебе гарантирую – это будет самая вкусная вермишель в твоей жизни, – пообещал коварный Ворошилов. – У меня есть собственный секретный рецепт.
– Обычно секретный рецепт парней – это, как правило, карбонара. Или ризотто. Паэлья?
Это я уже фантазирую, конечно. Но планку же нужно хоть немного поднять? А то тут миллиардеры подкатывают то с картошкой фри, то с макаронами по десять рублей. Пора сказать себе – я достойна большего!
– Ты мне и про оргазм не верила, – заметил Ворошилов, многозначительно подмигивая. – А после моих макарошек вообще растаешь.
– Ну конечно…
– Ну конечно, – передразнил меня Ворошилов. – Пойдем. А то у Максика случится приступ ревности.
– С чего это? – фыркнула я.
– Да было дело. Неловко получилось. Он как-то приехал сюда с девушкой. И я совершенно случайно…
– Совершенно случайно? – уточнила я с сомнением.
– Реально случайно. Отдыхал здесь на пирсе. Решил поплавать. А тут – девушка.
– Боже, только не говори, что ты и ее изнасиловал… – Понимаю, что это не тема для шуток, но что-то меня прорвало на смех. Наверное, это нервное.
– Что значит «и ее»?! – возмутился Ник. – Никого я не насиловал. Мы разговорились, и как-то незаметно разговор перетек в…
Он сделал неопределенный жест руками.
– Нельзя начать говорить с незнакомцем и незаметно для себя взять и переспать с ним, – заметила я резко.
Мое возмущение выплеснулось наружу вперемешку с твердой уверенностью, что Ворошилов опять пытается меня надурить.
– Как же скучно ты живешь. Я тебе уже говорил?
– Постоянно,
Я начала подниматься, но Никита оказался ловчее, еще и включил джентльмена. Подскочил на ноги, протянул мне руку, чтобы помочь встать.
Крепкий хват, резкий рывок, и я бабочкой взмываю вверх, легкая, словно пушинка.
Ворошилов слегка перестарался, и я впечаталась в его мощную грудь. Я тут же поспешно постаралась отстраниться, и он подхватил меня за талию, чтобы я не упала.
Неловко получилось.
Еще более неловко оттого, что из леса в этот момент вышел Максим.
– Какого ляда тут происходит? – Блондин выглядел взбешенным.
Глава 37
Никита выразительно закатил глаза и причмокнул.
– Что ты такой нервный? – поинтересовался старший брат у младшего. И прозвучало это откровенной издевкой над Максимом.
– Руки свои убрал, – огрызнулся блондин, после чего зашел на пирс, и старенькая конструкция неуверенно покачнулась.
Оно и понятно – пирс не из самых крепких, да и строили его черт знает как давно. А эти двое гавриков весят под два центнера. Со мной – возможно, чуть больше.
– Я просто помог Ангелине подняться.
– Ага. А должен был уже свалить на хрен отсюда.
– Нет, не должен, – ответил бесстрастно Никита.
В следующую секунду рука Максима оказалась на плече брата.
– Ребят, не надо, – постаралась я осадить братьев, не собираясь быть свидетелем их драки. Я не против подвигов в свою честь, а вот мордобой – это без меня, пожалуйста. И уж не ради меня, это точно.
– Максимка, руку убери, – тихо отчеканил Никита.
Как бы быстрее испариться отсюда? Сердце сжалось, острое предчувствие беды стремительно скручивало все мои нервные окончания в крепкие узлы.
– Ник… ита Андреевич, не надо! – Я попробовала встать между братьями, пока эти олухи действительно не начали разборки.
Глупо? Но мы ж такие… коня на скаку… или двух.
– Гель, отойди! – Максим грубовато схватил меня за предплечье и рванул в сторону.
Я споткнулась о торчащую доску, и пальцы заныли от столкновения с грубым препятствием. От боли я зашипела и зажмурилась.
– Ты, мать твою, совсем охренел? – рыкнул Ник, пихая брата в грудь.
Не знаю, отчего Ник за меня заступился, – может, просто потому что ему хотелось продолжить накручивать ситуацию, или оттого что у него давно чесались кулаки двинуть брату, или потому что ему показалось, что Макс сделал мне больно.
Как-то все происходило слишком стремительно.
Раз, раз – и эти идиоты начинают махаться кулаками на узком пирсе. Вроде несерьезно, больше похоже на возню, только я все равно хочу убраться от нее подальше. Словами угомонить придурков не получается – я им несколько раз крикнула, чтобы остановились, но нет, разве меня кто послушает! Цепляются друг за друга, пытаются повалить с ног. А мне остается лишь пытаться держаться подальше. Что невозможно, учитывая, что пирс не рассчитан для потасовок.
Отрезвить мужчин смог лишь всплеск воды и мой визг.
Кто из этих кретинов меня толкнул – я даже не успела понять. Возможно, оба, когда стали заваливаться в мою сторону в очередной попытке уложить соперника на землю, то есть на деревянные доски.
Но итог оказался мокрым.
Я в воде. Немного в тине. Стою голыми ступнями на илистом дне, что тоже очень неприятно. Насквозь мокрая. И мне холодно. Одна радость – волосы вроде не спалили бесчисленные свечи на воде.
Немая сцена?
Черта с два!
– Какие же вы придурки, – снимая с головы склизкую водоросль, я смотрю на угомонившихся братьев, застывших от ужаса. Зубы отбивают ритмы сальсы, руки дрожат – то ли от злости, то ли от холода.
Доигрались, кретины.
Я побрела к берегу, даже не подумав рассмотреть вариант, что кто-то из этих двоих поможет мне забраться обратно на пирс. Ладно, тут неглубоко и недалеко идти. Можно и гордой побыть.
– Гель! – первым голос подал Максим.
На хрен!
Я промолчала. И пошла дальше. На берегу ко мне подскочили сразу оба. И даже в этих обстоятельствах умудрились устроить разборки. Заметила, как Максим снова толкнул Никиту. Продолжай, дорогой. Это очень вовремя.
Ник протянул мне мои туфли, которые я молча вырвала из его рук.
Достали!
Просто достали!
До костра добралась босиком. Мы ж гордые. А гордые ходят с гордо поднятой головой. И не заморачиваются всякой фигней типа обувки.
– Гель, извини. Это вышло случайно. Я не хотел, – лепетал Макс.
Никита скромно что-то пытался вставить.
Добредя до костра, я наконец позволила себе выдохнуть. Плюхнулась на бревно, принялась натягивать туфли. Ступни болели, вытащила из ноги три впившихся в кожу елочные иголки.
Этот вечер без мата вообще сложно описать.
– Гель…
На хрен.
Обувшись, я встала и подошла к палатке. Заглянула внутрь и, к своему удовольствию, обнаружила в ней, помимо спальника (естественно, двухместного), еще и плед.
