Я, все-таки, взял ее руку в свою и погладил ее.
– Ты хотела бы попробовать?
Вот так. Оставим принятие решения за ней. Хотя бы иллюзорное. Пусть так и думает, что это было ее решение.
Я не без удовольствия наблюдаю. Ее лицо явно выражает внутреннюю борьбу. Она смотрит вниз и прикусывает губу.
– Лея? Посмотри на меня.
Она поднимает взгляд.
Я сажусь рядом с ней и обнимаю за плечи. Вместе с одеялом.
– Ответь мне, – как бы прошу я ее. – Видишь, теперь только ты решаешь.
И она верит мне. Маленькая наивная девочка. Верит, что что-то решает она. Это умиляет и смешит меня одновременно.
– Хорошо, – наконец, произносит она. – Но я не хочу чувствовать себя как в клетке.
– Этого не будет. Если ты даешь нам шанс, то никто тебя не будет ограничивать. Но Олег всегда будет рядом.
Вижу, что она хочет возразить. Прижимаю указательный палец к ее губам.
– Так надо, Лея. Это не чтобы следить за тобой. Хотя я надеюсь, что ты не дашь мне повода сомневаться в тебе. Просто поверь мне.
Вижу по ее глазам, что она все еще сомневается. Как же сложно!
– И еще, Лея, – использую последний аргумент для убеждения, – я уже говорил и еще раз повторю – прости меня.
Она пронзительно смотрит на меня. Как будто ждала этого. Лишний раз убеждаюсь, что читаю женщин насквозь. Мой опыт никуда не делся. Даже несмотря на то, что до Леи мне не требовалось особо напрягаться, чтобы заполучить телку себе в постель.
– Прости меня, – повторяю я и целую ее.
ГЛАВА 42. Лея
С той ночи наши отношения с Егором вышли на новый уровень. Как это модно говорить.
Хотя в чем заключался этот новый уровень? Изменилось только его отношение ко мне. Исчезла грубость. Но суть осталась та же. Я – игрушка.
И, если раньше я бы отнеслась к этому проще, то теперь вынуждена была задуматься. Потому что я была уже не одна. Во мне жил ребенок. Мой ребенок. И его ребенок.
И я все еще не была уверена, что готова рассказать Егору о нем.
Мне было страшно.
А тем временем подошло время очередного планового осмотра. И вот я еду в медцентр. С Олегом. Уже привыкла к нему. Его присутствие почти не ощущается и я могу погрузиться в свои мысли.
На свой счет иллюзий не было.
Егор – взрослый мужчина. У него есть сын. Я для него ничего не значу.
Скоро надоем и вернусь в свою прежнюю жизнь. Отпустит ли он, узнав о ребенке? А что, если он захочет его у меня отнять? Или еще хуже – заставит сделать аборт?
Он много раз говорил, что ему не нужны неприятности с залетом. Уверен, что я принимаю таблетки. И поэтому всё время кончал в меня.
Хочу кончать в тебя – эти слова снова и снова всплывают в моей памяти.
Звучит пошло, но почему при этом какое-то тягучее блаженство растекается по телу?
Егор почти в два раза старше меня, но выглядит гораздо лучше некоторых моих однокурсников. Когда он наклоняется надо мной голым, мне так хочется потрогать его тело, его тугие мышцы, провести пальцем по кубикам живота на загорелой коже.
Когда его рука ложится на мое тело, то контраст особенно заметен.
Его загорелая, немного шершавая ладонь и моя белая, дрожащая от его прикосновений грудь.
Он сказал, что хочет, чтобы, когда я буду думать о нем, мне хотелось бы свести вместе ноги. И сейчас я именно это и делаю. И прикусываю губу.
Почему раньше я не нуждалась в этом? Жила себе спокойно. А теперь достаточно просто подумать о Егоре и я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне. Хочу услышать те пошлости, которые он мне говорит.
Какая-то часть меня ещё сопротивляется. Возмущается. Протестует. Когда я слышу, как он перечисляет свои желания. Среди них нет ни одного приличного. Его словечки заставляют меня краснеть.
Но этот протест легко подавляется другой моей частью. И я замечаю, мне нравится слышать то, что он шепчет мне на ушко. Действительно, хочется сжать ноги и соски становятся твёрдыми. От одних его слов.
А он это все чувствует. Потому что довольно усмехается и раскладывает меня, как он любит говорить, без малейшего сопротивления.
Неужели я такая порочная? Почему раньше не замечала за собой такого?
Хочу, чтобы он прикасался ко мне. Трогал меня. Наказывал.
Его наказания такие сладкие. Что иногда так и хочется на них нарваться.
То, что он творит со мной, так ново и непривычно. Не думала, что мое тело может ощущать такое. Я как будто заново узнаю себя.
Закрываю глаза, вспоминаю, как Егор нагибал меня на кухне перед чашкой кофе. И свожу ноги.
Все, как он говорил.
Машина останавливается, я стряхиваю с себя этот морок.
С замиранием сердца захожу в кабинет Ксении Игоревны.
Она смотрит на меня поверх очков и, видимо, без проблем вспоминает. Конечно, такое не сразу забудешь, когда тебя просят никому не сообщать о беременности, тем более человеку, который тебе платит. На такое не каждый решится.
– Ну что, сказала ему? – строго глядит она после осмотра.
– Нет, – качаю я головой.
– А когда собираешься? У тебя сейчас не самое лучшее состояние и секс ваш придётся прекратить на некоторое время. Если ребёнка не хочешь потерять.
Я удивленно смотрю на нее.
– Как так?
– А вот так. Матка постоянно в тонусе, а ещё рановато для этого. Это угроза.
– А что же делать? – испуганно гляжу я.
– Ну что делать. Тяжелое не поднимать. Не бегать. Не прыгать. Ну, и секс убрать. Совсем.
Я вздыхаю, понимая, что просто так отказать Егору в сексе будет просто невозможно. Нужно указать серьезную причину. Что же делать?
Когда я вышла их кабинета, Олег ждал у двери. Мы пошли к машине. Я села на заднее сиденье. Олег сел рядом с водителем и обернулся.
– Домой?
И тут меня перемкнуло. Хватит. Тянуть больше нельзя. Я должна все рассказать Егору. И лучше сделать это не дома. Пока он не завалил меня на кровать. Он не отстанет, на аборт я не пойду, а если выгонит, ну, значит, так тому и быть.
– Олег, мне нужно срочно увидеть Егора. Можешь отвезти к нему? – спросила я.
Олег задумался.
– Что-то важное? А то он не любит, когда его отвлекают на работе.
– Да, очень важное.
В офис Громова я зашла, слегка подрагивая. Страшно. И как я не настраивала себя не бояться, всё равно был некоторый мандраж. Надеюсь, он не был слишком заметен.
