Делает ударение на «положенных».
Кого я вырастил?
А что, если и второй ребенок будет таким же? Может, все-таки, лучше аборт?
Нужен ли мне этот ребенок?
Знаю точно, что мне нужна Лея. Пока, по крайней мере.
И вот это «пока» все и портит.
Если родится ребенок, это «пока» растянется на долгие годы. Опять эти алименты, редкие встречи. Нужно ли мне это?
Данила уходит. Я возвращаюсь в дом.
Там тихо. Заглядываю в гостиную. Леи нет. Наверное, пошла в комнату.
Конечно, все случившееся было ей неприятно.
Иду к бару и наливаю себе виски.
Прежде чем я пойду к Лее, мне хочется разобраться в себе. Своих чувствах. Ощущениях.
Да, сегодняшний прием у доктора почти заставил меня поверить, что я хочу этого ребенка. Но сейчас я опять сомневаюсь.
Что он принесет мне? Кроме неудобств? Блять, он уже доставляет мне неудобства. Я не могу трахать Лею.
Не будем же мы все девять месяцев или сколько там полагается трахаться в руку. Есть, конечно, еще ее теплый незатраханный никем ротик.
Но я хочу трахать ее не только туда.
Сука, какие сложности.
Решаю поговорить сейчас с Леей. Убедить ее в том, что аборт в нашей ситуации – не самый плохой вариант. А вдруг получится?
А что будет, если она упрется? Как делает это обычно.
Надо было уточнить сегодня у врача, как долго вообще нельзя будет заниматься сексом. Забыл.
Поднимаюсь наверх. Все еще тихо. Хотя обычно Лея слушает музыку и напевает что-нибудь.
А сейчас тихо. Может быть, она спит.
Тихо приоткрываю дверь в нашу спальню. Заглядываю. На кровати Леи нет.
Шире открываю дверь и захожу.
– Лея! – кричу так громко, что сам же и глохну от своего крика.
ГЛАВА 56. Лея
Всё это ужасно угнетало и огорчало меня.
В комнату я поднимаюсь, уже почти не чувствуя, не понимая, что происходит.
Я только слышу, как кричит на сына Егор, и знаю всё, что я делаю своим тут присутствием, – это вношу в их отношения разлад. Ещё более глубокий.
Возможно, если бы здесь не было меня, то обстановка в этом доме не была бы такой нервной и напряженной. А их отношения не портились бы, двигаясь к той точке, от которой нет возврата.
Получается, что я одна виновата во всем. Кругом моя вина.
Внезапно чувствую острый приступ тошноты. И перед глазами вдруг становится темно. Голова начинает кружиться. Остро ощущаю, что не могу больше стоять. И падаю.
Очнулась уже в больнице.
Вокруг только белый цвет. Я лежу. Поворачиваю голову.
Егор рядом. И я с облегчением выдыхаю.
Доктор смотрит на меня внимательно. Говорит что-то о простом нервном перенапряжения. Об усталости физической, а возможно и моральной. Егор внимательно слушает и хмурится.
– Это я виноват, – повторяет он раз за разом.
А я чувствую, что виновата во всем только я.
Егор провел со мной полдня. Сидел, держал меня за руку и молчал. Гладил меня по волосам. Называл своей маленькой девочкой. И опять обещал. Я так много и часто слышу от него обещаний, что их ценность теряется.
Наконец, в палату входит доктор и говорит, что мне нужен покой. И только тогда Егор встает, чтобы покинуть палату.
– Я приду завтра утром, – говорит он, проводя по волосам и поцеловав меня в висок.
– Хорошо, – чуть слышно произношу я. – От меня одни проблемы…
– Нет. Лея, не думай так. Ты – лучшее, что есть у меня. Главное – не думай о плохом. У нас все будет хорошо.
Если бы он знал, как мне страшно. Страшно не за себя, а за ребёнка. Я не хочу его потерять.
Странные мысли посещают меня с недавнего времени. Раньше я всегда старалась уйти от Егора, а теперь не хочу. Раньше мне, по сути, было не важно, что отец ребёнка – Егор, а теперь это имеет какое-то особое значение.
Всё поменялось. А я даже не заметила, когда. В какой именно момент.
Егор уходит. Мне делают успокоительный укол и я засыпаю.
Просыпаюсь от того, что чувствую чей-то взгляд. Мне некомфортно.
Открываю глаза и вздрагиваю, потому что прямо надо мной нависает Данил.
– Зачем ты пришел? – произношу как можно спокойнее, чтобы он не понял, что я боюсь его.
Его спокойное и самоуверенное лицо пугает. А его взгляд, в котором я вижу массу неразрешимых для него вопросов, заставляет сжиматься.
– Посмотреть на тебя. Поговорить, – спокойно говорит он.
– О чём? Если ты хочешь узнать, почему я до сих пор в доме твоего отца, то пойди и спроси об этом у него самого.
– Его ответ мне не интересен. Он думает членом. А вот ты – головой. И у тебя там, видно, всё очень хитро устроено. Сумела, зацепить старика.
– Он не старик, – возмущаюсь я.
– Для тебя – старик.
– Думай, как хочешь, – я отворачиваюсь.
Спорить с ним нет ни сил, ни желания.
Он садится на стул рядом с кроватью.
– Я хочу предложить тебе взаимовыгодное решение, – тянет он и пристально смотрит на меня. – Я плачу тебе бабки, много бабок, а ты сваливаешь.
– Ты в своем уме? Уходи! – требую я. – Неужели ты думаешь, я буду за деньги делать так, как ты хочешь?
– Конечно, будешь. Деньги все любят. Я тебе дам пятьдесят тысяч баксов. И ты навсегда исчезнешь из нашей жизни. Это хорошая сделка. Купишь себе на Родине квартиру.
Кажется, он действительно верит, что я возьму деньги и уйду.
– Ты серьёзно?
– Понял. Мало. А ты не пропадешь, – он грозит мне пальцем, ехидно улыбаясь. – Твоя сумма?
– Ты не понял, мне не нужны деньги.
– Всем нужны деньги.
– Мне ничего не надо, – чеканю я каждое слово, приподнимаясь на кровати. – Данил, если ты сейчас же не уйдешь, я вызову охрану. Пожалуйста, уходи.
Но он продолжает.
– А тебя губа не дура. Конечно, зачем тебе эта ничтожная сумма, если ты и твой ублюдок всю оставшуюся жизнь собираетесь получать пожизненное содержание?
– Как ты? – я уже начинаю злиться.
– В смысле? – удивленно смотрит он на меня.
– В прямом. Ты же живешь на деньги отца, не работаешь.
– Я вообще-то учусь.
– Да, но сейчас-то ты здесь и как я смотрю, не сильно пытаешься делать что-то полезное.
