У него кружилась голова, все виделось словно в тумане, однако дурнота немного отступила. Он мог описать пейзаж вплоть до малейшей детали. Картина ясно запечатлелась в мозгу. Осталось чувство нездешнего одиночества, но он больше не боялся заблудиться; вернулась способность думать и рассуждать.
Лукас возвратился с подносом, на котором стояли стакан и графин с водой. Наполнив стакан, лакей подал его Чилдермассу, и тот быстро выпил.
Чилдермасс знал одно заклинание – оно позволяло распознать магию. С его помощью нельзя было узнать, кто колдует и как, лишь определить (по крайней мере, в теории), присутствует ли в атмосфере магия. Чилдермасс лишь однажды к нему прибегал, но тогда ничего не обнаружил, так что не знал, действует ли оно.
– Налей еще воды, – приказал он Лукасу.
Лукас подчинился.
На сей раз Чилдермасс пить не стал. Он пробормотал в стакан несколько слов, поднял его к свету и, пристально вглядываясь, начал медленно поворачивать – до тех пор, пока вот так, сквозь воду, не осмотрел всю комнату.
Ничего.
– Я даже не знаю точно, что ищу, – пробормотал он и обратился к Лукасу: – Пойдем. Мне нужна твоя помощь.
Они спустились в библиотеку. Чилдермасс вновь поднял стакан, вновь пробормотал заклинание и посмотрел сквозь воду.
Опять ничего.
Он подошел к окну. На миг ему показалось, будто на дне стакана блеснула белая светящаяся жемчужина.
– На площади.
– Что на площади? – не понял Лукас.
Чилдермасс не ответил, только посмотрел в окно. Грязную брусчатку Ганновер-Сквер покрыл чистый белый снег. На фоне белизны четко вырисовывалась ограда посреди площади. Снег продолжал падать, дул резкий, порывистый ветер. Вопреки непогоде на площади собрались люди. Все знали, что мистер Норрелл живет на Ганновер-Сквер, и приходили нарочно, чтобы на него взглянуть. Вот и сейчас джентльмен и две молодые дамы (все, без сомнения, поклонники магии) взволнованно разглядывали фасад. Чуть дальше прислонился к ограде темноволосый молодой человек. Рядом с ним остановился продавец чернил в потрепанном сюртуке, с бочонком за спиной. Правее гуляла еще одна дама. Она повернулась к дому спиной и направлялась в сторону Ганновер-стрит, однако Чилдермасс почему-то не сомневался, что секунду назад она тоже рассматривала особняк. Одета женщина была по последней моде, богато – отделанная горностаем зеленая ротонда и горностаевая муфта свидетельствовали и о хорошем вкусе, и о немалом достатке.
Чилдермасс неплохо знал продавца чернил, поскольку часто покупал его нехитрый товар. Все остальные были ему не знакомы.
– Ты кого-нибудь узнаешь? – спросил он.
– Вон того, темноволосого. – Лукас указал на молодого человека возле ограды. – Это Фредерик Марстон. Он несколько раз приходил сюда, просил мистера Норрелла взять его в ученики. Мистер Норрелл ни разу его не принял.
– Да, припоминаю, ты, кажется, говорил. – Чилдермасс еще с минуту внимательно разглядывал людей на площади, потом сказал: – Как ни странно, кто-то из них сейчас творит магию. Надо разобраться. Пойдем. Я без тебя не справлюсь.
На площади магия ощущалась еще сильнее. В голове Чилдермасса снова зазвучал похоронный звон. За снежным занавесом мерцали два мира, словно картинки из волшебного фонаря: то Ганновер-Сквер, то пустынные поля и черные птицы на фоне бледного неба.
Чилдермасс вновь поднял стакан, готовясь произнести заклинание, но это не понадобилось. Стакан засиял мягким белым светом и внезапно оказался самой яркой точкой во мраке сумрачного зимнего дня; он горел ярче и чище любой лампы, а на лица Чилдермасса и Лукаса легли странные тени.
С ним вновь заговорило небо. На сей раз оно как будто о чем-то спрашивало. От ответа зависело очень многое. Если бы удалось понять, что требуется, и подобрать слова, чтобы облечь в ответ, то что-то смогло бы освободиться и проявиться – что-то, способное навсегда изменить английскую магию; что-то, о чем ни Норрелл, ни Стрендж еще даже и не задумывались.
Мгновение он силился понять. Язык и заклинание звучали мучительно знакомыми. Казалось, вот сейчас он их поймет. В конце концов, мир твердит ему эти слова постоянно, в каждый из дней жизни, только он прежде этого не замечал…
Лукас что-то говорил. Очевидно, Чилдермасс снова начал падать, потому что Лукас схватил его под мышки и пытался удержать. Стакан, вернее, его осколки валялись на камнях, а снег сиял мягким белым светом.
– …странная вещь, – говорил Лукас. – Ну же, мистер Чилдермасс, держитесь. С вами ведь никогда такого не приключалось. Вы уверены, сэр, что не хотите вернуться в дом? А, вот и мистер Норрелл. Уж он-то наверняка знает, что делать.
Чилдермасс взглянул направо. Со стороны Джордж-стрит на площадь въезжал экипаж мистера Норрелла.
Продавец чернил тоже его заметил. Он тут же приблизился к джентльмену и двум молодым дамам и с почтительным поклоном сказал несколько слов. Все трое повернулись и посмотрели на экипаж. Джентльмен достал из кармана монету и протянул торговцу. Тот снова поклонился и исчез.
Мистер Марстон, темноволосый молодой человек, без подсказки знал, что экипаж принадлежит мистеру Норреллу. Он тут же оторвался от перил и устремился к карете.
Даже модно одетая дама повернулась и пошла к дому, явно намереваясь взглянуть на главного волшебника Англии.
Экипаж остановился возле дома. Лакей спрыгнул с козел и открыл дверь. Показался мистер Норрелл. Он был закутан в такое неимоверное количество шарфов, что его сухонькая фигурка казалась почти дородной. Мистер Марстон немедленно обратился к нему с приветствием, а потом и с еще какими-то словами. Мистер Норрелл нетерпеливо мотнул головой и махнул рукой, отметая докучливого просителя.
Модно одетая дама прошла мимо Чилдермасса и Лукаса. Она была очень бледна и сосредоточенна; те, кому нравится такой типаж, сочли бы ее красивой. Вглядевшись внимательнее, Чилдермасс подумал, что где-то ее видел.
– Лукас, – пробормотал он, – что это за женщина?
– Уж простите, сэр, в первый раз ее вижу.
Мистер Марстон вел себя все настойчивее, а мистер Норрелл все больше сердился. Он огляделся по сторонам и, заметив поблизости Лукаса и Чилдермасса, знаком подозвал их к себе.
И тут нарядная дама шагнула к нему. Казалось, она собирается заговорить, но намерение ее было совершенно иным. Женщина вытащила из муфты пистолет и хладнокровно прицелилась волшебнику в сердце.
Мистер Норрелл и мистер Марстон смотрели на нее.
В следующее мгновение одновременно произошло несколько событий. Лукас выпустил Чилдермасса (который тут же как мешок рухнул на камни) и бросился на помощь хозяину. Мистер Марстон схватил даму за талию. Дэйви, кучер мистера Норрелла, спрыгнул с козел и поймал ее руку.
Чилдермасс лежал на снегу среди осколков стекла. Женщина с поразительной легкостью вырвалась из крепких объятий мистера Марстона и толкнула его с такой силой, что он упал и больше не поднялся. Рукой в перчатке она ткнула Дэйви в грудь, и кучер отлетел на несколько ярдов. Лакей мистера Норрелла, тот самый, что открывал дверь экипажа, попытался сбить ее с ног, однако безрезультатно. Она дотронулась рукой до его лица – прикосновение казалось совсем легким, – и он рухнул. Лукаса дама ударила пистолетом.
