Лассельс и Дролайт в замешательстве переводили глаза с одного волшебника на другого.
Лассельс подошел к столу и пристально всмотрелся в книгу.
– Возможно, она стала длиннее? – предположил он.
– Вряд ли, – промолвил Дролайт.
– Обложка теперь светло-коричневая, – снова попробовал Лассельс. – А раньше была синяя, не так ли?
– Нет, – ответил Дролайт. – Она и раньше была светло-коричневая.
Мистер Норрелл расхохотался. Мистер Норрелл, от которого в былые времена и улыбки не дождешься, от души хохотал над Лассельсом и Дролайтом.
– Нет-нет, джентльмены! Ни за что не угадаете! Ни за что! Мистер Стрендж, не могу выразить, как… но ведь они так и не поняли, что вы сделали! Возьмите книгу! – воскликнул он. – Мистер Лассельс, возьмите ее!
Еще сильнее заинтригованный, Лассельс протянул руку, чтобы взять книгу, но рука схватила пустоту. Перед ним была не сама книга, а ее отражение.
– Мистер Стрендж поменял местами книгу и ее отражение, – объяснил мистер Норрелл. – Настоящая книга теперь в зеркале. – Он с профессиональной заинтересованностью всмотрелся в зеркало. – Как вам это удалось?
– Хотел бы я знать, – пробормотал Стрендж.
Он обошел комнату, приглядываясь к книге под разными углами, закрывая то один глаз, то другой, словно бильярдист.
– Вы можете вернуть ее обратно? – спросил Дролайт.
– Увы, нет, – ответил Стрендж. – По правде сказать, я плохо понимаю, что делаю. Наверное, вам знакомо это ощущение, сэр. Похоже на музыку, которая играет у вас в голове, – вы просто откуда-то знаете следующую ноту.
– Совершенно поразительно, – сказал мистер Норрелл.
Еще более поразительным было то, что мистер Норрелл, всю жизнь проживший в страхе перед воображаемым соперником, узрев наконец магию, сотворенную другим волшебником, не только не озлобился, но, напротив, испытал душевный подъем.
В тот вечер мистер Норрелл и мистер Стрендж простились весьма сердечно, а на следующее утро встретились уже без Лассельса и Дролайта. Встреча завершилась тем, что мистер Норрелл предложил мистеру Стренджу стать своим учеником. Предложение было с благодарностью принято.
– Жаль только, что он женат, – ворчливо заметил мистер Норрелл. – Не дело волшебнику вступать в брак.
25. Обучение волшебника
Сентябрь – декабрь 1809 года
В первый день ученичества Стренджа пригласили на Ганновер-Сквер к раннему завтраку. Когда волшебники заняли свои места за накрытым столом, мистер Норрелл сообщил:
– Я позволил себе набросать план вашего обучения на ближайшие три-четыре года.
Стрендж был явно озадачен подобными сроками, но вслух ничего не сказал.
– Три-четыре года – крайне незначительное время, – вздохнув, продолжил мистер Норрелл, – поэтому, даже прилагая максимум усилий, мы едва ли достигнем многого.
Он протянул Стренджу дюжину исписанных листов бумаги. На каждом бисерным почерком мистера Норрелла в три колонки давался перечень всевозможных видов, приемов и способов магии
[49]. Стрендж просмотрел листы и сказал, что освоить предстоит гораздо больше, чем он предполагал.
– Ах! Я вам завидую, сэр, – ответил мистер Норрелл. – Просто завидую. Практиковать магию – занятие неблагодарное, изучать – подлинное наслаждение! Величайшие волшебники Англии станут вашими учителями и собеседниками. Упорная учеба будет вознаграждена знанием, и, главное, можно месяцами вообще не видеться с другими людьми!
Несколько мгновений мистер Норрелл мысленно предавался сладостным воспоминаниям о счастливых годах обучения, потом встал из-за стола и предложил Стренджу, не откладывая, пройти в библиотеку и приступить к делу.
Библиотека в доме мистера Норрелла располагалась на первом этаже. Это была прелестная комната, отделанная в соответствии со вкусами хозяина, который удалялся сюда, чтобы насладиться покоем и одиночеством. Мистер Дролайт убедил мистера Норрелла расположить по стенам небольшие зеркала под самыми причудливыми углами. Взгляд посетителя то и дело ловил неожиданные блики серебристого света или отражение человека, идущего по улице. Стены были оклеены светло-зелеными обоями с рисунком, изображающим листья и узловатые ветви дуба, а купол расписали под лиственный полог лесной поляны. Все книги были в одинаковых переплетах светлой телячьей кожи, с серебряным тиснением на корешке. Тем удивительнее смотрелись зияющие пустоты между книгами и целые пустые полки.
Стрендж и мистер Норрелл уселись у камина друг напротив друга.
– Если позволите, сэр, я хотел бы начать с нескольких вопросов, – произнес Стрендж. – Признаюсь, что в прошлый раз меня изумило то, что я узнал об эльфах. Не могли бы вы подробнее рассказать об этом? Каким опасностям подвергается волшебник, обратившийся к ним за помощью? Как вы считаете, они могут быть полезны?
– Их полезность сильно переоценивают, а опасности, связанные с их появлением, не хотят замечать.
– Вот как? Некоторые считают эльфов демонами. Вы тоже так думаете? – спросил Стрендж.
– Напротив. Я совершенно уверен, что правилен самый распространенный взгляд. Вы знаете, что пишет о них Частон? Меня не удивит, если окажется, что Частон очень близок к истине
[50]. Нет-нет, мое предубеждение относительно эльфов объясняется другими причинами. Скажите, мистер Стрендж, как по-вашему, почему английская магия в такой степени зависела – или якобы зависела – от помощи эльфов?
Стрендж ненадолго задумался.
– Полагаю, потому, что английская магия берет начало от Короля-ворона, который получил образование при эльфийском дворе и там же обучился волшебству.
– Я согласен, что Король-ворон имеет к предмету самое прямое отношение, – сказал мистер Норрелл, – но не такое, как вы думаете. Учтите, сэр, что в течение всего периода своего правления в Северной Англии Король-ворон повелевал и Страной Фей. Согласитесь, еще ни один король не управлял одновременно двумя столь непохожими народами. К тому же ясно, что королем он был ничуть не менее великим, чем волшебником, – факт, которым историки почему-то пренебрегают. Я полагаю совершенно очевидным, что в основном Король-ворон был занят задачей, которую он решил, мистер Стрендж, за счет намеренного преувеличения роли эльфов в области магии. Таким образом он добился от людей уважения к эльфам, а последним открыл полезную сферу деятельности, и между двумя народами установились дружественные отношения.
