– Темнеет, может, стоит поохотиться?
Ольхолап ошарашено поднял голову. Во всей суматохе он не заметил, что солнце уже село, и ночные тени выползали из-под кустов.
– Да, пожалуй, – ответил целитель, – я останусь с Песчаной Бурей и сооружу места для ночлега. Он нашёл уютное углубление, укрытое ветвями старого кустарника, и натаскал туда опавшей листвы, а затем помог Песчаной Буре добраться до приготовленного гнезда.
Пока целитель помогал старейшине устроиться, Вишнегривка вернулась с мышью.
– Спасибо, – сказал Ольхолап. – Песчаная Буря, съешь это и можешь спать.
– Ишь, раскомандовался, – проворчала кошка, однако мышь съела, и без возражений свернулась в клубок.
Наблюдая за ней, Ольхолап с облегчением заметил, что кровотечение практически остановилось. Вместе с тем он осознал, насколько сильно утомился сам. Он едва дождался остальных охотников, съел пару кусков дрозда и сразу погрузился в сон.
Ольхолапа разбудил стук дождя по лиственной крыше. Утро выдалось промозглым. К счастью, кустарник были настолько густым, что дождь почти не просачивался в палатку.
Подняв голову, Ольхолап обнаружил, что Песчаная Буря всё ещё спала рядом. Остальные коты ушли, за исключением Вишнегривки, которая свернулась спиной к нему на выходе из палатки, и смотрела наружу сквозь ветви. Ольхолап сел, и она обернулась на шорох листвы.
– Остальные ушли за добычей, – сказала она. – Я осталась, чтобы присмотреть за вами. Как там Песчаная Буря?
Ольхолап осмотрел старейшину. Та что-то бормотала во сне и беспокойно ёрзала на подстилке. Кровь остановилась, но рана, красная и горячая на ощупь, отекла хуже прежнего. Когда Ольхолап склонился над ней, кошка открыла свои зелёные глаза.
– Привет, – прошептала она, – пришёл вычистить моих блох?
«Она не помнит, где находится», – понял Ольхолап.
– Нет, мы же отправились в поход, помнишь? – ответил он. – Тебе что-нибудь нужно? Как себя чувствуешь?
– Совсем не плохо, – ответила Песчаная Буря более-менее окрепшим голосом. Она попыталась сесть, но охнула от боли, поморщившись, и опустилась обратно в гнездо. – Не беспокойся обо мне.
Но разве мог Ольхолап не беспокоиться? Взгляд старейшины остекленел, она лишь пыталась казаться сильнее. Погладив её, он ощутил, что всё тело Песчаной Бури горело. Она снова засыпала.
Через некоторое время, когда охотники вернулись и втащили в укрытие кролика и пару дроздов, кошка проснулась снова.
– На улице ужасно, – пожаловалась Иглолапка, отряхнувшись прямо на Ольхолапа. – большинство добычи прячется.
– Вы хорошо справились, – похвалил её кот. – Давай, Песчаная Буря, хочешь одного из этих дроздов?
Его опасения усилились, когда он увидел, как старейшина борется со сном, чтобы поесть. Съев пару кусков, она отвернулась.
– Я всё, – мяукнула она. – Можешь доесть.
Когда другие коты устроились на краю углубления, чтобы позавтракать, Ольхолап встал и заговорил:
– Песчаная Буря больна, – объявил он. – Мы не можем продолжать путь, пока она не сможет нормально двигаться.
– Я могу, правда, – возразила кошка, хотя все понимали, что это ложь. – Не слушайте этот глупый комок шерсти.
Остальные очевидно видели, насколько всё серьёзно. Они молча, с грустью в глазах посмотрели на Песчаную Бурю. Даже всегда озорная Иглолапка перестала отпускать свои шутки.
– Что мы можем сделать? – спросила Вишнегривка.
– Ты знаешь, мы сделаем всё, что в наших силах, – добавил Кротоус, и Ольхолап благодарно кивнул.
– Мне нужны ноготки, хвощ или мёд, – сказал он. – Они помогут остановить инфекцию в ране. Не знаю, какие травы здесь растут, но что-то из этого вы, надеюсь, найдёте.
Когда коты разошлись, Ольхолап сел возле Песчаной Бури и принялся вылизывать уши старейшины, которая то просыпалась, то снова погружалась в сон. Он заметил, как дождь утих, только когда слабый луч солнца проскользнул меж ветвей убежища. Он подарил Ольхолапу надежду.
Огнелапка вернулась первой, и целитель с облегчением увидел, что сестра принесла несколько цветков ноготка.
– Молодчина, – сказал он, – теперь я могу наложить компресс. Ты не могла бы убрать паутину с её раны? Только осторожно.
Огнелапка села рядом с Песчаной Бурей и принялась аккуратно снимать комки паутины. Кошка поморщилась и проворчала что-то во сне, как будто почувствовав боль. Огнелапка растерялась, но Ольхолап кивком велел ей продолжать.
В то время, когда он пережёвывал ноготки, в палатку протиснулась Иглолапка с комком мокрого мха в зубах.
– Я не нашла трав, – сказала она, присаживаясь рядом с Песчаной Бурей, – но принесла это. Подумала, что она захочет пить.
– Отличная мысль, – сказал Ольхолап, чувствуя, как его сердце оттаивает. Иглолапка, смущённая похвалой, опустила глаза и лизнула грудку.
– Песчаная Буря, – прошептал Ольхолап, нежно погладив старейшину по голове. – Проснись, мы принесли тебе воды.
Кошка открыла глаза.
– О, это очень кстати, – вздохнула она, и принялась лакать.
Пока Песчаная Буря пила, Ольхолап приложил к её ране компресс с мазью из ноготков.
«Надеюсь, этого будет достаточно, – подумал он. – Я бы не беспокоился так сильно из-за инфекции, не потеряй она столько крови».
Кот тяжело вздохнул.
«Если бы только Листвичка и Воробей были здесь!»
Песчаная Буря подняла хвост и нежно дотронулась до плеча Ольхолапа.
– Не волнуйся, – хрипло сказала она, – я поправлюсь, и скоро мы продолжим путь. Они… – на мгновение она засомневалась. – …Они нуждаются в нас.
– Кого она имеет в виду? – поинтересовалась Огнелапка.
У Ольхолапа кольнуло в животе.
– Ой, она просто бредит, – поспешно ответил кот. – Не понимает, что говорит.
Но внутри он почувствовал непреодолимую тоску. Если Песчаная Буря так просто говорит об этом, значит, она теряет контакт с реальностью.
– Тебе нужно отдохнуть, – сказал кот. – Ты должна поправиться, мы не сможем выполнить задание без тебя!
Но Ольхолап не был уверен, что Песчаная Буря слышала его. Взглянув на неё, он обнаружил, что кошка снова провалилась в беспокойный, лихорадочный сон.
Глава 14
Ольхолап нервно переступал с лапы на лапу на полоске травы за порослью бузины, что служила им укрытием. Ночь была не холодной, но молодой кот дрожал, словно только что вынырнул из ледяной полыньи. В ночном небе появлялись первые звезды. Их мерцание проливалось серебром на силуэт кошки, что шла в сторону забора, через который путники перебирались накануне. Голова и хвост её были гордо подняты, а поступь – уверенной и решительной. Её шкурка словно была усыпана сияющей звездной пылью, свет звезд мерцал на ушах и лапах.
