Луса заметила, что вода вокруг тёмной башни была чёрной и склизкой. Ещё больше чёрной жидкости выливалось из отверстия в брюхе башни, несмотря на то, что плосколицые в ярко-жёлтых шкурках собрались вокруг него, пытаясь его заткнуть. Она увидела птицу, точь-в-точь такую же, какую они нашли мёртвой, только эта была по-прежнему жива. Она увязла в чёрной воде, вяло взмахивая крыльями в попытке снова подняться в небо.
— Эта жидкость может убить всех птиц, которые обитают здесь, как убила ту, которую мы нашли, — прошептала она Токло. — Посмотри, как далеко она расползлась по воде! Даже кажется, что она может покрыть собой весь мир.
Токло взглянул на серое небо, которое с каждой секундой становилось всё темнее. Они не могли отчётливо разглядеть солнце сквозь туманную завесу, но Лусе казалось, что оно уже зашло, и что скоро наступит ночь. Она знала, что Токло не меньше не хочет ночевать около тёмной башни, чем не хочет этого она. Но, если они попытаются выбраться отсюда по темноте, один из них может поскользнуться и упасть в воду — и закончить точно так же, как и та птица.
— За башней вода должна быть почище, — сказал Токло. — Нам просто придётся идти туда. Ты можешь двигаться побыстрей?
Луса кивнула, хоть её лапы и болели, как бесполезные сухие ветки дерева, которые могли в любой момент отвалиться. Но она заставила себя бежать дальше, так как Токло снова понёсся по льду. Они бежали вдоль левой стороны башни, надеясь найти обходной путь на другую сторону.
Но они только достигли одного уровня с центром конструкции, когда услышали вопли плосколицых, и эти крики были гораздо ближе, чем крики тех, кто был на башне. Луса врезалась в Токло, который резко затормозил. Её шерсть встала дыбом, когда она увидела перепуганный вид его лица.
— Плосколицые! — заорал он. — С огненными палками!
Она увидела четырёх плосколицых, бегущих к ним через снег. Они точно заметили медвежат; они указывали на них пальцами и кричали что-то друг другу. Воспоминания Лусы снова отнеслись к охотникам на Дымной Горе, преследовавших их через залитый лунным светом луг перед тем, как схватить Токло и увезти его на своём огнезвере.
Они повернулись бежать обратно в ту сторону, откуда они пришли, но теперь на реке было гораздо больше плосколицых, стоящих на своих плавающих огнезверях, которые копошились вокруг башни раньше. Им ни за что не пересечь реку незамеченными.
Луса завертелась на месте, её сердце готово было выскочить из груди, когда она смотрела на плосколицых, окруживших их.
— Токло? Что нам делать?
— В воду, — приказал он, подталкивая её к чёрному, вонючему месиву, плещущемуся вокруг ног башни.
— Но… птица… — запротестовала Луса.
— У нас нет выбора! Просто плыви и плыви, и не набирай этой гадости в пасть, — прорычал Токло. Лапы Лусы чуть не разъехались на льду, когда они кинулись к воде. Плосколицые по-прежнему гнались за ними, но на лапах медведи были гораздо быстрее.
Но, по своим прошлым впечатлениям, она знала, что пули от их огнепалок движутся быстрее всех их вместе взятых. Луса ожидала в любой момент услышать треск огнепалки, что заставляло её бежать ещё быстрей.
Токло даже не притормозил, чтобы осмотреть воду, когда они добрались до края. Он задрал голову и прыгнул прямо в неё. Чёрная жидкость брызнула на лёд рядом с лапами Лусы. Она оглянулась на бегущих плосколицых, сделала глубокий вдох и прыгнула за Токло.
В воде было ужасно, воняло, было трудно плыть, вода шокировала своей омерзительностью. Её лапы двигались совсем медленно, словно они завязли в меду — но самом безвкусном, самом вонючем меду на свете. Шерсть Лусы мгновенно слиплась от чёрной жидкости, затягивая её под воду. Было очень трудно грести, но ещё труднее — держать мордочку над водой. Она хотела позвать Токло на помощь, но она не могла открыть рот, или бы нефть залилась в её пасть и обездвижила её. Она почти не могла дышать, когда чёрная жидкость была так близко к её носу.
Она собрала все свои силы воедино и старалась плыть так усердно, как только могла. Если бы они смогли перебраться за башню, в воды за её пределами, они смогли бы найти твёрдых лёд, где они могли бы отдохнуть, пока будут прятаться от плосколицых. Она желала узнать, сколько ещё им придётся плыть, но было невозможным разглядеть что-либо за башней. Было трудно хотя бы разглядеть Токло, плывущего на расстоянии нескольких медведей от неё.
Неожиданно она почувствовала острую боль в своей задней лапе. Испустив изумлённый вой, Луса изогнулась и увидела что-то тонкое и заострённое, вонзившееся в её шкуру. На мгновение она подумала, что это гигантское пчелиное жало, но затем до неё дошло, что пчёлам хватило мозгов не соваться на лёд.
"В отличие от меня, — смутно пронеслось у неё в голове. Чёрная медведица в мире белых медведей. — Почему мои лапы так потяжелели?"
Что-то, похожее на густую паутину, обрушилось на её голову. Она выпустила когти, но все её движения неожиданно стали медленнее и слабее, чем должны были быть. Паутина сомкнулась на ней, протаскивая её через воду. Луса прекратила бороться и вцепилась в крепкое волокно на верхушке паутины. Вся её сосредоточенность ушла на то, чтобы просто держать голову над водой, пока её протаскивали через неё.
— Луса! — услышала она чей-то вопль. — Луса! Луса!
"Звучит, как Токло, — подумала она. — Я здесь, Токло!"
Крикнула ли она это ему на самом деле, или ей только причудилось? Она не была уверена. Она так УСТАЛА. Это спячка? Неужели она, всё-таки, выиграла — здесь, посреди чёрного океана, когда их преследовали плосколицые?
"В самый неподходящий момент, — подумала она, и её глаза захлопнулись."
Она заставила себя снова открыть глаза, так как её вытряхнули на плавающего огнезверя цвета листьев. Плосколицые потянули к ней свои бледные, лишённые когтей лапы, но вместо того, чтобы отбиваться или пытаться улизнуть, она… провалилась в сон.
Глава 22. Уджурак
Красное марево, наконец-то, растворилось, и затуманенное солнце слабо сверкало за заострёнными пиками ледяных хребтов вокруг Уджурака и Каллик.
Уджурак покосился на Каллик, которая молча брела рядом с ним. Он знал, что она скучала по Лусе и Токло, — он тоже по ним скучал. Их решение оставило внутри него болезненное пятно. Вся та уверенность, которую он обрёл, повидавшись с матерью, мгновенно улетучилась. Если он поступает правильно, идя навстречу восходящему солнцу, то почему он чувствует себя таким потерянным?
Ветерок взъерошил его бурую шерсть, и он затрясся от холода, принесённого ветром. Время только перевалило за полдень, но солнце уже скрылось за густыми серыми тучами, так что на спину Уджурака почти не попадало его тепла. Его когти застревали в снегу, когда они пытались забраться на длинный белый холм. Твёрдые пласты серо-синего льда темнели по другую сторону от них, и он уже чуял совсем близкий солёный запах моря.
Они перебрались через кряж холма, и снег под их лапами резко побежал вниз ко льду, так что Уджурак скатился и плюхнулся у подножия склона прямо к открытой полосе воды, и даже идущая за ним Каллик соскользнула следом за ним, с трудом держась на лапах.
